Состарились Алевтина и Фёдор незаметно. Быстро пробежала жизнь…
Сплошная борьба, а не жизнь получилась. Сначала восстанавливали страну из руин, мечтая, как хорошо будет житься их детям. Потом опять терпели, но уже менее понятное: голод девяностых, развал, новую эру денежных отношений.
Ничего за жизнь так и не скопили. Как был домик на окраине райцентра, так и остался. Детей только подняли, и то хорошо. Детки вышли славные, их гордость. Сын Степа выучился на инженера, переехал в город. Дочь Света вышла замуж и уехала к мужу на север, работала заведующей в детском саду.
А Алевтина с Федором всю жизнь были вместе. Бок о бок. Вместе на завод, вместе с завода. Вместе забор красить, вместе дрова колоть. Только когда по молодости Алевтина рожала, Фёдор, как неприкаянный, бегал под окнами роддома — без жены даже заснуть дома не мог.
А тут такая беда — старость. Навалилась, придавила не жалея. Согнулись под её тяжестью старики: волосы поседели, глаза плохо видят, руки дрожат. Но совсем худо стало, когда у Фёдора случился инсульт. Алевтина, пока таскала его на себе, спину надорвала и тоже слегла.
Срочным рейсом вылетели в родной дом дети — Света со Стёпой. Увидев бедственное положение родителей, на семейном совете экстренно решили забрать их к себе. Чтобы легче было всем, было решено, что Стёпа заберёт отца, а Света — мать. Всё правильно — за одним стариком легче ухаживать работающему человеку, да ещё семейному, чем за двумя. Куда Свете с её детьми да работой двух престарелых больных родителей? Это же надо жильё для них снимать рядом. Дорого. А Степану с его загруженностью и беременной женой в маленькой квартирке? То же самое…
Сначала что-то нехорошее, скверное свербило детей изнутри, грызло… Стёпа между делами заглядывал родителям в глаза :» Отец, ну верно же поступаем? Мать, ты же понимаешь всё? Так экономнее и разумнее.» Старики кивали, успокаивали сына, что так и, правда, всем будет лучше.
…Дети собирали вещи в баулы, а родители, полулёжа на диване, подсказывали, что ещё надо взять. В ночь перед выездом даже посидели за столом — посмеялись, повспоминали, фото поразглядывали…
С утра стали собираться — между поездами было три часа разницы, и решили на вокзал ехать все вместе: на одной большой заказанной машине. Родителей одели, мать посадили на инвалидное кресло, взятое напрокат, папа худо-бедно ходил сам, подволакивая ногу. Светка сбегала отнесла ключи соседям, с которыми была договорённость приглядеть за домом. И двинулись в путь.
Пока ехали в машине, родители нахохлились, притихли.
-Это ничего, — говорила Света, — по скайпу каждый день будете разговаривать. Словно и не расставались.
-А летом у нас на даче соберёмся, — успокаивал Стёпа.
Родители согласно кивали.
На вокзале первыми посадили на поезд Стёпу с отцом. Отец отодвинул шторку и долго молча смотрел в окно на жену, сидящую рядом с дочерью на скамейке перрона. Вдруг занервничал, заволновался, запросился наружу. Стёпа его вывел.
Отец, прихрамывая кинулся к Алевтине:
-Аля, ноги прикрой, — он заботливо поправил пальто жене, укрыв ноги.
-А ты что же без шарфа то выскочил?! — Аля покачала головой…
Фёдор склонил голову, взял Алевтину за руку и сказал тихо:
— Прощай, Аля. Прощай…
У Светы сжалось сердце: столько в этих словах было горечи и невыразимой тоски.
Она секунду размышляла, потом вскочила и скороговоркой протарахтела Стёпе:
-Что же мы делаем то? Тащи отцовы пожитки скорее и езжай домой один. Нельзя их разлучать. Нельзя! Поедут ко мне жить…
Стёпа возражал, сопротивлялся, приводил доводы. Но Света обняла его и сказала в самое ухо:
-Не растили они нас, Стёпка, сволочами. Нас такими жизнь сделала…Умрут они друг без друга, понимаешь? Умрут…
© Сигита Ульская
161
Загрузка...
