Бывает, человек шутит, и только сам над своей шуткой смеется. Бывает, человек не шутит, а все вокруг смеются, а он не понимает, почему все смеются, он же не шутил. Бывает, человек шутит, и ему смешно, и окружающим. Бывает, человек шутит над другим человеком, такие шутки называют «подъёб…ми» (очень точное, хотя и нецензурное слово), и бывают они обидные и необидные. Бывает, люди шутят словами и действиями. Действиями шутки бывают смешными, не смешными и страшными. Вот про такую шутку действием, смешную для окружающих и очень страшную для тех, в отношении кого действия были направлены, я и хочу рассказать. Начну по порядку.
На улице была осень. Знаете, такой теплый, такой красивый октябрь в этом году был, просто душа не нарадовалась. Дожди в этот октябрь не лили, деревья потихоньку сбрасывали с себя разноцветные одеяния, вот тогда я понял, почему Пушкин А.С. любил осень. В пятницу вечером я приехал домой на родину из института, а жил я в одной из трех пятиэтажек нашего двора. Ко мне заскочил друг Виталька, и мы решили встретиться с остальными знакомыми, ну, практически друзьями, нашего двора. Вышли во двор, а там никого из друзей не видно. Да не может такого быть. Пошли к пятиэтажке напротив моего дома, и, уже подходя, поняли, где все, да и понять было не сложно. А все сидели в подвале и раскуривали план, точнее уже покурили, и их пробило на «хи-хи», ржали они в подвале аки кони, наверное, весь дом их слышал. Небось, показывают друг другу пальцы и ржут. Мы с Виталькой этой гадостью не баловались – не по приколу, мы больше алкоголь любили. С пьяным человеком (если он не сильно пьян) поговорить можно, узнать, что за камень человек за пазухой держит, а с обкуренным отморозком поговорить не о чем – он либо ржёт, либо стремается (пугается) всего подряд.
И тут я увидел Васятку. Васятка – это пацан с моего двора, младше нас, наверное, на пять лет. На Васятке была шляпа, полосатый свитер, и перчатка с ножами на пальцах – ну, точно Фредди Крюгер, и тут меня посетила мысль, и я решил приколоться.
Подзываю Васятку, и говорю: «Хочешь номер увидеть, который даже в цирке не показывают?» Васятка естественно соглашается. Я забираю у него шляпу, перчатку, свитер брать не стал, маленький он мне, да, ладно, в принципе, и так сойдет. И мы втроем пошли в подвал.
Комнатка, в которой сидели обкуренные парни, была небольшой, туда вел только один выход-вход, и были сделаны специальные технические отверстия для труб отопления и воды, и небольшие дыры, типа слухового отверстия, одно где-то на полутораметровой высоте, другие чуть выше.
Я одеваю шляпу и перчатку, а Васятка и Виталька в это время смотрят в дырки, «обкурыши» ничего не подозревают. Я встаю под одну дыру, чтобы было видно шляпу, а во вторую просовываю руку с перчаткой и хватаю кого-то за лицо. По голосу понимаю, что схватил Сачу. Сача визжит как выкладываемый поросенок, но только не «Ви-и-и-и», а «А-а-а-а», но в той же тональности. Остальные девять человек рванули в техническое отверстие для труб отопления. Причем, ни один не сунулся ни в дверь, ни в техническое отверстие, которые выходили в мою сторону. А там такое техническое отверстие, что в него Васятка-то не пролезет, а они вылетали по трое. Выход из подвала, куда стартанули «укурыши», был в другой стороне, поэтому Васятка с Витальком рванули на улицу, смотреть, как побегут. Мне стало интересно и я бросил Сачу, и тоже побежал на улицу.
Могу поспорить, что если бы кто-то попробовал засечь время, то «укурыши» побили бы все мировые рекорды по бегу, как на короткие дистанции, так и на длинные, особенно по пересеченной местности. Они бежали и орали «А-а-а-а!», эхо еще долго гоняло их крики по вечернему поселку. Мы ржали минут десять, как те самые «укурыши». Все это время Сача сидел в подвале и орал. Потом затих, смотрим, потихоньку выглядывает из ближнего входа в подвал, явной угрозы не видит, а потом… как рванет. От Сачи несло сельским уличным сортиром за версту, даже я с моим постоянным насморком учуял. На вид задница была у Сачи мокрая, он, как и остальные, бежал быстро и орал громко. Мы ржали еще минут пятнадцать.
На следующий день все собрались во дворе, «укурыши» вспоминали вчерашнюю измену, удивлялись как всех один и тот же глюк – Фредди Крюгер посетил. Хан сказал, что он добежал до своей квартиры на пятом этаже (он живет в этом же доме), закрылся в туалете и всю ночь там просидел, стуча зубами, пока не отпустило. У всех остальных были примерно такие же рассказы. Поржали от души. Но больше всего ржали над рассказом Сачи (привожу в более мягком изложении, но все равно прошу простить за мой олбанский диалект): «Парни, прикиньте, когда Фредди хватает меня за морду, я начинаю орать, закрываю глаза от страха и чувствую, что в штанах стало тепло. Все, думаю: «Обосался!» Сижу, ору, когда меня Фредди отпустил даже и не почувствовал. Открываю глаза, вроде никого нет, ну я из подвала потихоньку вышел, посмотрел, вроде нет никого, и бегом домой. Бегу, ору, люди от меня шарахаются в разные стороны. Забежал домой, закрылся в туалете, думаю: «Штаны надо постирать», снимаю штаны и вижу, что их только выкидывать, обосрался я еще! Классная трава! Вот это прибило, так прибило! Вот это измена! Никогда такого не было! Только меня смущает одно, почему к нам один и тот же «глюк» пришёл? Никогда такого не было. Трава, наверное, хорошая, надо еще взять попробовать». Все соглашаются, в том числе и я с Витальком, нам-то с ним что, мы «дурью не маемся», а вот шутку юмора им устроить может еще раз и получится, а может и не раз.
Сижу, печатаю этот рассказ, сам остановиться не могу, смеюсь. Решил прочитать, ошибки исправить, а без улыбки читать не могу, поэтому уж сами как-нибудь поправьте.
А. Скворцов © 2017 год
774
Загрузка...
