Глава третья
Все имена и события в тексте являются вымышленными. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.
Второй день чемпионата мира по быстрым шахматам и блицу в Астане пролетел так же быстро, как и первый.
В своем номере, который он делил с супругой Александрой, вице-президент ассоциации шахматных профессионалов Павел Костенецкий бухнулся на кровать, потянувшись, достал из сумки початую бутылку виски. И начал вливать в себя американский напиток разнокалиберными порциями. То поменьше, то побольше. Для разнообразия. Он смотрел в черневший закат. Где-то на этаже орали что-то бессвязное. Надо было как-то с умом провести остаток вечера, тем более что супруга сказала, что после окончания последней партии пойдет с подругами в кино.
Пока он неторопливо размышлял, в дверь постучали. На пороге стоял комментатор турнира Муртас Кашгалиев. Вид у него был помятый и явно уставший.
− Задолбался за день комментировать, − вяло улыбнулся он, − язык отваливается. У тебя ничего нет выпить?
− Да так, осталось кое что, − кивнул Павел, − заходи.
Костенецкий поставил бутылку виски на стол, к ней присовокупил маленькую бутылку джина из холодильника, пару банок пива, найденных там же. Затем он выложил рядом привезенные Александрой на всякий случай кулинарные изыски в пластике и упаковочной бумаге.
− Я всегда знал, − потер руки казах, − что у тебя что-нибудь найдется для скромного шахматного труженика, изможденного голодом и жаждой.
Павел налил по первой.
− Ты не поверишь, − уплетал салат Муртас, − как я соскучился по домашней пище! Ты представить себе не можешь.
− А что такое?
− Да последнее время все кофе да бутерброды…
Они чокнулись наполненными виски стаканами, взятыми из ванной.
− Правда у меня одна ученица, во Франции, где я жил и тренировал, тоже хорошо готовила, − ударился в воспоминания Кашгалиев. – правда только из тех продуктов, которые я ей советовал покупать.
− Я предлагаю выпить за нас! – вскинулся Павел.
Мужчины выпили джина, Костенецкий включил телевизор, где высветился местный ансамбль, игравший лихие танцевальные мелодии. Он резким движением сорвал бордовую занавеску с окон и начал бодро размахивать ею, имитируя движения тореадора перед быком.
Вошедший в раж Муртас застучал ладонями по столу, а затем схватил жареную курицу со стола и приставив ее к своей голове ногами вперед, имитируя бычьи рога, кинулся на Павла.
Эта дуэль продолжалась несколько минут; веселый Муртас неистово бросался на соперника, выставляя тушку курицы перед собой. Павел ловко уклонялся от выпадов, мастерски размахивая занавеской.
Наконец разгоряченный казах затоптался на месте, маневрируя, перекладывая жареную птицу из руки в руку. Павел отбросил занавеску на пол и Муртас кинул ему в руки курицу; Костенецкий ловко поймал ее и ритмично задергался в танце.
Кашгалиев схватил вилку и с криком «Банзай!» ловко воткнул столовый прибор во вкусно пахнущую специями цель. Общими усилиями проткнутый представитель пернатых был возвращен на тарелку и возлияния продолжились.
Они выпили джина и Муртас с ревом вонзился зубами в белое жареное хорошо приправленное мясо.
− Я подсчитал, − Павел едва прожевал большой кусок, − что уже выиграл сто десять опен-турниров за свою карьеру. А что эти Крамники, Ананды, Иванчуки? Играли в своих салонных турнирах, уклоняясь от настоящего боя.
− Выпьем за тебя! – Кашгалиев нетрезвым движением разлил по стаканам виски. – Ух, выпьем! − Тут же казах выдул одним глотком свою порцию и запил пивом прямо из банки.
Они ели курицу, без церемоний отрывая сочное мясо руками; коробочки с салатами были хищно опустошены.
− Вот все у нас так, − вытер рот рукой Муртас, − пьем, закусываем, а за хозяйку выпить так и забыли.
− Да, за Александру надо обязательно! – потянулся к бутылке виски Павел и неверным движением опрокинул горлышко себе в стакан.
Но оттуда вылилось только несколько капель.
− Что такое? – разочарованно поднес сосуд к свету Костенецкий.
Бутылка была пуста. Павел потряс другие емкости – тот же результат. У приятелей кончилось спиртное.
− Бар внизу уже закрыт, − взглянул на наручные часы Кашгалиев, − а аванс за комментирование я получу только завтра. У тебя деньги есть?
− Александра забрала мою кредитную карту, − вздохнул Костенецкий, − говорит, чтобы не напивался, а выглядел весь турнир по-человечески. А налички совсем мало – вчера посидели в баре допоздна с нашим юристом ФИДЕ Мартыненко.
− Да, ситуация… − разочарованно протянул Муртас.
− Вспомнил! – оживился Павел, − Сашка купила здесь по прилету в дьюти-фри несколько бутылок текилы, подарочную упаковку и спрятала. Говорит, в последний день собирается распить с подругами по сборной. А прятать она умеет.
− Спрятала?! – удивленно переспросил казах. – Сейчас найдем!
Он потянулся к барсетке и вытащил оттуда длинный изогнутый металлический штырь. На один конец он надел нечто вроде пружины с колпачком.
− Что это? – с сомнением покосился на него Павел.
− Ничего ты не понимаешь в технике, Паша, − хмыкнул Муртас, − а я когда жил в Ташкенте, получил именной знак отличия «Заслуженный лозоходец Узбекистана»! Воду искал для местных кочевников. Помнишь песню «Учкудук, три колодца»? Так вот, из этих трех колодцев два открыты мною. Как правило. Так что за мной!
Они неверными движениями пошли по номеру: первым Муртас со своим прибором, следом за ним – Павел. Сделали круг по комнате, коридору, ванной, проверили шкафы и балкон. Наконец над коробкой с походными туфлями Александры железка завертелась.
− Открывай! – приказал Кашгалиев.
Костенецкий снял картонную крышку и действительно, под тканью обнаружились три бутылки текилы.
− Ура! – в один голос воскликнули приятели и обнялись.
− А чем закусывать будем? – с восхищением оглядывал бутылки Муртас.
− Мандаринами, вон в углу лежат, − кивнул головой Павел, − я сегодня после завтрака сходил тут на рынок по просьбе Сашки.
Заседание продолжилось.
− Нет, я тебе скажу, − раздухарился Павел, − Россия, Муртасик, это такие просторы… где все… а она… не понимает…
− Не понимает… − отозвался уже изрядно поддатый Кашгалиев.
− Ей бы только деньги, деньги, деньги и поэтому она собирается уходить в Швейцарию! В швейцарскую шахматную федерацию! Вот дура!
− Дура, − поддакнул Муртас. – ладно там Корчной когда-то, преследовался властями Союза, а здесь-то что.
− Вот, − продолжал Павел, − мы единомышленники.
− А мы никуда не перейдем, если что, то только в партизаны.
− В контрас! – потряс бутылкой Костенецкий. – А так никогда не предадим спортивную отчизну!
− Но пасаран! – рявкнул Муртас.
− Ты наш человек! – обрадовался Павел, − Давай еще по одной.
В районе полуночи в гостиницу вернулась экс-чемпионка мира Александра Костенецкая. Сеанс в кино закончился полчаса назад и ей после морозной прогулки и душного такси очень хотелось принять горячую ванну и улечься спать.
Первое что она услышала, войдя в номер – храп, доносившийся из ванной.
Оглядевшись, она увидела мандариновые корки на полу и использованную пластиковую тару. Решительно пройдя в комнату, она увидела супруга Павла мертвецки пьяным, лежавшим на диване в брюках и майке, босым, всего в мандариновых корках. Рядом с диваном валялась пустая бутылка.
− А вот и дедушка Мороз! – зло топнула ногой супруга. – Подарки вам принес. Новогодние. Что, засранец, напился, пока жена в отлучке? А вот тебе! – она резко тряхнула Павла, отчего тот проснулся и замычал что-то невнятное. Александра показала мужу кукиш.
− Для хороших людей ничего не жалко! – разъяренная Костенецкая стала лупить мужа небольшой искусственной пластмассовой елочкой, подаренной Александре организаторами и тихо стоявшей рядом с телевизором. – Вот тебе Швейцария! Вот тебе твои пьянки! Вот тебе гонорар за участие! – каждый возглас она сопровождала хлестким ударом по лицу и телу слабо защищавшегося ошеломленного супруга. – Подлец!
− Все, устала, надоело! – Александра подошла к столу и лихо осушила почти полный стакан, после чего чуть не поперхнулась.
− Моя текила! Моя текилу обнаружили! – возмущенно воскликнула она, − Все! Убирайся! Надоело! Видеть тебя больше не могу! – она вытолкнула Павла в коридор и прислонила к стене перед дверью.
Костенецкая распахнула дверь в ванную.
На унитазе сидел и блевал на пол Муртас Кашгалиев.
− И ты убирайся! – Александра попыталась стащить казаха с унитаза, но тот только съехал вниз на пол и вцепился в унитаз руками, − Сил моих больше нет! Надоело все! Убирайтесь вон, оба!
Когда экс-чемпионка мира в очередной раз как следует тряхнула Муртаса, тот привстал и в полубессознательном состоянии выдернул фаянсовый стульчак из пола; физически сильный азиат рванул вперед, отчего и крепление, соединявшее унитаз с бачком, слетело с треском.
− Но пасаран! – каким-то безумным хрипом выпалил Кашгалиев и вместе с предметом сантехники гордо прошел в коридор. Там он едва не споткнулся об успевшего сползти вниз по стене и отключиться Костенецкого.
− Надоели вы мне! – Александра стала выталкивать обоих мужчин из номера: − Задолбали уже ваши пьянки!
Муртас кое-как поднял Павла с пола и помог ему накинуть куртку; с пьяным упрямством он взял «трофейный» унитаз под мышку и встал перед Костенецким, на свою широкую спину принимая удары разошедшейся супруги россиянина.
− К шлюхам! К шлюхам своим идите! Валите к шлюхам! – Александру было не остановить. – Чтоб ноги вашей здесь не было! Устроили кабак здесь! Вон отсюда! – экс-чемпионка вытолкнула Павла и Муртаса в коридор и кинула им вдогонку елку: − Этим прикроетесь!
− Сюда, − Кашгалиев потащил Костенецкого по черной лестнице вниз.
Они как можно тише спустились в вестибюль гостиницы. Там Муртас, подмигнув, сказал что-то по-казахски окликнувшей их дежурной, которая явно была ошарашена довеском в виде унитаза у ночной нетрезвой парочки.
− Муртасик, все в порядке, − бодро вскинул руку Павел, когда они очутились на улице.
− Присядь, Паш, − казах поставил унитаз на тротуар и усадил на него Костенецкого, − а я пока машину поймаю. – Прошу, присядь, а то замерзнешь… босой…
− Ты потрясающий, Муртас! – Павел обнял Кашгалиева и облобызал пьяным поцелуем.
− Мотор! – вырвался из его объятий казах и побежал за взвизгнувшей тормозами машиной.
Костенецкий стал медленно раскачиваться на стульчаке, словно на молитве.
− Да, ситуация, − Муртас вернулся к Павлу после безрезультатной вылазки за авто, − что-то надо делать.
В этот момент из-за угла дома вышел минский гроссмейстер Александр Алексеев; судя по его походке, он тоже немало взял «на борт». По страдальческому выражению его лица видно было, что жидкость в мочевом пузыре требует выхода.
− Мужики, кто последний? – пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу и кивая на Костенецкого.
− Спокойно, − узнал коллегу Кашгалиев, − вот мы уедем, ты будешь за нами.
− Автобус будет только утром, − простонал Алексеев, поглаживая ширинку.
− И вообще, − напористо произнес Муртас, − представители антинародного режима Лукашенко не обслуживаются. Вон, иди к мусорнику.
− Ах ты басмач… − замахнулся на него минчанин и побежал вперед.
Продолжение следует…
37
Загрузка...
