Соне так тяжело было стелить свою кровать, что она просто легла на подушку, как есть и укрылась сверху обычным покрывалом. Вино настолько её расслабило, что в сон она не то что провалилась, а прям улетела туда с головой.
Сначала была просто оглушающая темнота. Такая, что своей чернотой давит сначала на уши, а потом на сам мозг и заставляет вашу нервную сеть натянуться как тетива лука. А потом за спиной Соня услышала голос медвежонка. «Ну вот, опять начинается!» — только и успел подать команду Сонин мозг.
Сначала медвежонок просто звал его по имени. Голос его, как всегда, походил на неприятное скрипучее блеяние. А потом он появился перед Соней с большим ножом для мяса в руках:
— Соня, Соня! Разве так поступают с друзьями?! Как ты могла бросить меня в лесу, Соня? Одного? Опять?
Пимкинс надвигался на Соню. Большой нож в плюшевых лапках смотрелся нелепо и жутко.
— Как ты могла предать меня, Соня? Бросить? Променять на этого недотёпу? Как ты могла изменять с ним у меня на глазах? Как посмела целоваться? Это же противно! Мне противно, Соня. Он тебя не любит, не любит, не любит! Он только мечтает о том, как бы завладеть тобой и бросить. Использовать тебя, понимаешь? Он хочет тебя предать! Он не друг тебе, Соня. Не друг! Это я твой друг, и ты должна дружить со мной. Я никогда не причиню тебе боль, а он будет делать тебе больно постоянно. Соня, избавься от него! Убей его, убей… Убееееей! — последнее слово Пимкинс действительно проблеял, как какой-то козёл. — Или его убью я!
Последняя фраза была произнесена уже каким-то хриплым, кашляющим басом. После этого сама игрушка провалилась обратно в темноту, оставив лишь нож.
Соня проснулась в холодном поту, она резко подпрыгнула на кровати и сначала тяжело дышала и долго приходила в себя:
— Фууу, приснится же такое! Нет, этот дом точно не оставит меня в покое. Опять мне снятся ужасы. Не, я точно больше не приеду сюда ночевать, ни за что.
Коля, пока Соне в другой комнате снился кошмар, не мог заснуть совсем. То ему в голову лезли эротические мысли по поводу его и Сони, то он вспоминал их поцелуй, затяжной и сладкий, как сахарная вата. То он сам пытался отправлять своему мозгу команды, чтобы тот перестал думать совсем и начал засыпать. Но этот кучерявый розовый паразит как будто объелся тестостерона: «А ты заметил, какая у неё маленькая, но очень аккуратная грудь? Эх, сейчас бы прижаться к ней сзади, лёжа на одной кровати и ласкать её, ласкать, а потом…» и всё в таком духе. Коле это надоело. «Ой, заткнись ты уже!» — послал он своему же мозгу сигнал. Потом встал с жесткого, холодного дивана, от которого у него уже вся спина затекла, и отправился на кухню, чтобы заварить себе успокоительного чая.
Когда парень уже почти допил свой напиток, который должен был угомонить его серое вещество, до конца, на кухню зашла Соня. Она была в том же платье, в котором встречала недавно Рождество, лишь одна бретелька бессовестно упала с плеча.
Часы показывали 6 утра, но на улице ещё была такая тьма, что даже не возможно было в окне разглядеть силуэты деревьев, пока не включишь свет и не приглядишься. И это с учётом того, что на улице лежала небольшая горстка белого снега, которую пытались равномерно распределить по всей поверхности земли.
— Чаёвничаешь? — поинтересовалась Соня.
— Угу, — промычал Коля в ответ. Он выпил последние капли чая из кружки, поставил её, а потом спросил: — Тебе тоже не спится?
— Не особо.
Соня подошла к окну и стала разглядывать Рождественский пейзаж. Вроде где-то там за горизонтом пыталось проснуться Солнце, но пока, похоже очень ленилось выползать из своей тёплой кроватки. На мгновение Соне показалось, что за калиткой стоит человек и за ней наблюдает. Но потом она повернула голову в то место и постаралась всмотреться в детали. То, что она приняла за человека, оказался обычный уличный фонарный столб. Он не освещал улицу по той причине, что там кто-то давным-давно выкрутил лампочку. Обычная практика в таких глухих деревнях.
— Опять кошмар? — спросил Коля.
Он встал из-за стола, подошёл к Соне и обнял её сзади, а потом начал тоже любоваться пейзажем за окном.
— Угу. А ты чего не спишь?
— Да просто не спится, не знаю. Мысли разные в голову лезут. Вот решил чай успокоительный зава-ааа-рить.
На последнем слове Коля зевнул.
— Во, кажется, начинает действовать. Может, сейчас получится заснуть. Давай, я и тебе такой заварю, вдруг поможет?
— Хорошо. — согласилась Соня.
Коля подошёл к электрическому чайнику. Но, как только он его включил, свет замигал, а потом и вовсе погас.
— Что за дела? — спросил он в темноте.
— А, пробки видимо, шалят! — объяснила Соня. — Блин, сколько раз говорила бабушке, чтобы счётчик заменила на новый. Ведь наш электрик почти за даром всё делает. — буркнула она. — Пойду проверю.
— Может, я с тобой схожу? Вдруг, помощь понадобится?
— Да не, там всё просто. Подожди меня тут.
Соня прошла в коридор, где висел распределитель. Не успела она сказать «Странно, здесь всё нормально», как свет врубился снова. Девушка пожала плечами и пошла обратно на кухню.
Когда она хотела было сообщить Коле новость, что это, возможно, где-то на линии замкнуло, как увидела, что парень лежит на полу рядом с чайником. А плюшевый мишка держал в своих маленьких лапках всё тот же кухонный нож и хотел напасть на беззащитного молодого человека.
— Пимкинс! Нет! Ты что творишь?! Не трогай его!
Пимкинс неуклюже повернул к Соне голову. Девушка не понимала, почему парень не мог с себя скинуть такую маленькую и лёгкую плюшевую игрушку.
— Ты сама виновата, Соня. Ты должна была его убить.
— Нет! Тварь! Не трогай его, кто бы ты ни был!
Соня метнулась к Коле. Она вырвала нож из лап медвежонка, что оказалось сделать не так уж и легко. Тот очень сильно сопротивлялся, как будто это была не маленькая и плюшевая игрушка, а взрослый и сильный человек.
— Ты не убьёшь его! Ты больше не причинишь никому вреда! Вот тебе тварь, получи!
Соня замахнулась на медведя ножом. Последнее, что она услышала, это был голос Коли, который умолял её остановиться. Девушка успокоилась, только когда увидела оторванную голову плюшевого медведя. Ей стало не понятно, почему у неё кровь на руках, лице и одежде. Но ещё больше её смутило, что из плюшевой головы уже натекла огромная рубиновая лужа.
В этот момент Соня как будто выпала из сновидения. Она сидела на кухне на полу прям напротив лежащего Коли. В руках она продолжала держать окровавленный нож. Соня была уверена, что убила именно Пимкинса, и что сделала она это всё во сне, а не по-настоящему. Но тут она увидела, что лужа крови на самом деле вытекала из-под тела Коли, а в животе его зияла резаная рана. Соня посмотрела на нож у себя в руке, взглянула на свои окровавленные ладони, а потом на побледневшее от холода лицо Коли. Оно замерло в ужасе и оцепенении.
Соня метнула нож в сторону. В это мгновение в кухне раздался вопль таких децибелов, что казалось, ещё немного и посыпятся стёкла.
На этот крик тут же прилетела бабушка, да так и застыла в ужасе от увиденной картины. В углу, рядом с ёлкой лежала окровавленная голова Пимкинса. Рядом с ней валялось его плюшевое туловище. Рядом на корточках сидела Соня и плакала, закрывая лицо руками, что были все в крови. Напротив Сони лежал побелевший Коля с раной в животе, из которой уже вытекло большое количество крови. Бабушка чуть пошатнулась, но всё же смогла устоять на ногах. Ужасней картины она ещё в жизни не видела. Она одной рукой придвинула к себе стул, да так и плюхнулась на него.
— Соня, что произошло здесь? Объясни мне. Что с Колей? Почему он весь в крови? Он что, мёртв?
Но бабушка не получила от внучки чётких ответов. Девушка в панике повторяла только одно:
— Ба, это не я! Не я! Это он! Это сделал он! Это не я, не я-аааа…
В конце девушка разразилась таким рыданием, что Лидия Евгеньевна побоялась, что сюда прибегут все соседи. Она посмотрела в сторону, куда указывала внучка, но заметила только разорванного пополам медвежонка. Бабушка постаралась успокоить девушку. Она попыталась её обнять, но Соня сопротивлялась.
— Ба, да говорю же! Это не я, не я! Это он! Он!
— Да кто он-то, Соня?
— Пимкинс! — завопила Соня. — Пимкинс! Он убил, Колю!
— Батюшки-светы… — растянула Лидия Евгеньевна.
Она посчитала, что её внучка сошла с ума, и что ей срочно надо было помочь. Но вызывать сразу полицию и скорую она не хотела. Вторая точно бы уже не помогла трупу, а первая может подождать. Лидия Евгеньевна, постаралась убаюкать Соню и попыталась поднять её на ноги. Кое-как ей это удалось, и она отвела девушку в зал, где посадила на диван. Соня продолжала уже почти шепотом повторять: «Это не я, ба! Ты мне веришь?»
— Ну, конечно, не ты, моя милая. Конечно, не ты. Сиди здесь, и никуда не выходи. Поняла?
Соня только кивнула в ответ. Она продолжала всхлипывать.
Когда Лидия Евгеньевна вернулась на кухню, то первым делом накрыла Колю скатертью. Она не стала трогать нож, останки от медведя и даже не стала стирать кровь. «Приедет полиция и скажет, что я трогала улики.» — подумала пожилая женщина. Перед тем, как вызывать спецов, она решила побеспокоить человека, который в этой деревне лучше всего разбирался в психологических аспектах. Это был дядя Вася.
По кроме всего прочего дядя Вася был одним из тех людей, кто умел держать рот на замке. Поэтому Лидия Евгеньевна не боялась, что когда он всё увидит и «посмотрит» Соню, то не расскажет ни одной единой душе о том, что он увидел и услышал.
Дядя Вася качал головой, когда вышел из комнаты, где сидела Соня.
— Что я могу сказать, Лида. У девочки шок, и она как будто ещё не может вернуться в реальность. Она только и повторяет, что это её плюшевый мишка убил Николая. Мда… дело серьёзное!
— Что делать предлагаешь?
— Что-что! Звони участковому, да вызывай санитаров. Не знаю, что тут произошло, но крыша у твоей внучки явно поехала. А в таких делах я точно не специалист.
— Батюшки-светы! — охнула Лидия Евгеньевна. — И что, ничего сделать нельзя?
— А что тут ещё сделаешь? Надеюсь, ты ничего тут не трогала?
— Только Колю накрыла, чтобы не смотреть. Ой, какой же молодой! Какой молодой! Я даже было мечтала, что он к моей Сонечке свататься приходил. А тут такое… Ох-ох! Если не возражаешь, я пойду себе сначала корвалол накапаю, что-то сердце разболелось.
— Накапай. Хочешь, я сам вызову скорую и полицию?
— Не-не, ты лучше поди домой, а то как бы тебя в свидетели не записали.
— Ты права, Лида. Я вроде не глупый, а чушь сказал. Ты точно справишься?
— Уж с божьей помощью.
— Слушай, а если внучка твоя скажет, что меня видела? Ну, она же не постоянно в трансе будет находится, очухается через время.
— Скажем, что ты был тут уже после того, поэтому ничего не видел и не знаешь. Думаю, Вась, ты зря переживаешь. А если что, то будем решать проблему по мере поступления.
— Как скажешь. Тогда крепись, Евгеньевна.
Дядя Вася похлопал бабушку по плечу, потом надел охотничью шляпу и сапоги, а когда выходил попрощался:
— Будь здорова! — и хлопнул дверью.
Эпилог
Полиция не нашла никаких следов взлома или иного проникновения. На ноже, как и на других предметах в кухне свежие отпечатки принадлежали только Соне или Коле. Учитывая состояние девушки, следователь выдвинул версию, что девушка сама убила молодого человека, находясь в состоянии аффекта и отчасти под воздействием алкоголя. Девушку обследовали врачи и поставили диагноз шизофрении с признаками апатии. Это и могло вызвать у неё галлюцинации, будто она убивает не парня, а плюшевую игрушку.
Причины, побудившую в ней болезнь, остались не ясными. Врачи подозревали, что старая детская травма могла довести её до такого состояния.
Лидия Евгеньевна отказывалась верить в то, что её внучка могла убить человека, но диагноз врачей заставлял её веру в это ослабить. Она пыталась выяснить, точно ли к ним в квартиру не мог пробраться никто посторонний. Но следователь, что вёл дело, только отрицательно мотал головой.
Позже он, всё же допросил и дядю Васю, потому что заметил следы обуви возле их дома, и выяснил, что тот действительно посещал данный дом. Но дядя Вася, как и Лидия Евгеньевна дали очень похожие показания. Да, дядя Вася был дома, но когда там не было трупа. Он приходил по просьбе самой Лидии, чтобы проверить состояние девушки. Не хотела бабушка вот так сразу сдавать внучку в психушку. Она просто позвала друга, чтобы тот сказал, что с ней такое. О трупе она ему ничего не говорила.
Единственный, кто мог тоже попасть под подозрение, оказался ни при чём. А других улик или следов следователь не нашел. Других свидетелей не нашлось. На СНТ в принципе в Рождество было мало народу, а кто был, те отсыпались после сильного похмелья.
Разорванного пополам Пимкинса сначала забрали как улику, а потом и вовсе выбросили в мусорное ведро…
Но, говорят, однажды летом одна маленькая девочка гуляла по лесу со своими родителями. Она вышла к опушке, где на пеньке сидел миленький-премиленький плюшевый медвежонок. Он улыбался ей своей хитрой улыбкой и как будто просил забрать его с собой. Когда девочка забрала игрушку, то обнаружила, что голова пришита к туловищу неровными крупными стежками, а кое-где торчала вата. Ещё в некоторых местах на игрушке были пятна. «Да и ладно!» — подумала девочка и положила мишку в свой детский рюкзачок…
Медвежуть
209
Загрузка...
