Несколько дней моей борьбы

Все пролетает и уходит очень быстро, причем абсолютно безвозвратно, оставляя в замученных продуктами распада этанола нейронах, слабые песчинки прошлой веселой и вполне состоятельной жизни. Жизни в которой хотелось жить, радоваться, готовиться к праздникам, куда-то лететь, с кем-то встречать, спорить, говорить, выражать свои мысли, чувства и переживания. Все это было.

Но в моем мозгу уже не осталось ровно никаких следов того молодого оптимистического порыва, лишь крупицы позабытой бытийности своими осколками тревожат и будоражат легкие былинки счастливых штрихов прошлого, которые тут же гасятся суровостью моего нынешнего бесполезного и вполне уже принятого мной состояния.

В который раз я переступил порог Наркологической клиники на проспекте Королева. Двери закрылись за мной. Я приехал сам. Никто меня уже не уговаривал. Я все прекрасно оцениваю и понимаю. Конечно, перед тем, как очутиться в этих стенах, я зашел и купил сигарет на 5 дней, которые мне предстояло здесь провести. Выпил малек водочки, иначе, я не мог. Силы были высосаны абстинентным синдромом. И вот — я пока живой и готов снова очутиться в этом придуманном мире своего счастья. Да, да именно придуманном. Когда я впервые очутился здесь, то понял, что на улице я лишаюсь спокойного и размеренного бесхитростного режима, который окутывает меня в этом месте. Дает шанс на спасение от ада мыслей о смерти, от вечной борьбы за свое существование в поисках спасительного этанола, без которого жизнь в моменты запоя теряет всякий смысл.

Я прошел все необходимые процедуры, переговорил с врачом и поднялся наверх, ожидая свою первую долгожданную капельницу.

Было утро. За окном стояла какая-то погода, абсолютно меня не волнующая: хоть солнце, хоть снег, хоть ураган, хоть любое время года – я находился в безопасности от любых проявлений ненужных моему разуму раздражителей прошлого — искуственного заряда эмоциями, которые кажутся большинству людей вполне даже жизненонеобходимыми (что за бред! — многие вбивают в свою коробочку, а потом при отсутствии реализации придуманных же для себя иллюзий, теряют свой жизненный стержень). Забылось расставание с женой, которое подкосило мою линию судьбы. Точнее стерло ее напрочь, теперь то я уже точно это понимал. И в этот момент я сосредотачивался только на уколе от медбрата. Линии никакой нет. Все это выдумки. Может быть ее вообще и не было никогда. Одни иллюзии придуманного незнакомыми мне людьми счастья, которые привели меня сюда и где я чувствовал себя на своем месте.

Все же я боролся за свою жизнь. Просто так сдавать я еще не был готов. Надо выкорчевать только предрассудки ненужного хлама внутри моего черепа и выработать свою схему дальнейшего жизни течения. Вот над этим можно и подумать, находясь среди коллег по несчастью, которые никогда не соврут тебе – их истории близки и уникальны в своем отрицании важности человеческой гармонии.

Перед тем как лечь на койку, в голове пролетели ужасы предыдущей ночи. Вот уж где точно была бескомпромиссная борьба моего физиологического упадка с тоненькой соломинкой жизни, за которую я успел кое-как ухватиться. Тревожные короткие провалы в небытие, называемые сном, сменялись ощущениями болезненного пробуждения в хлам отравленного организма, который отключив все попытки к разумности действий, а точнее, поняв неспособность их совершать, с нервной дрожью искал граммулечки вещества, которые хоть как-то приближали это тело к иллюзорному свету. Сделав глоток, отдышавшись и кое-как приподнявшись, я зачем-то закуривал и после пару тяжек организму становилось нестерпимо страшно плохо и тревожно — начинал четко вырисовывать край этого безумного окончания меня как личности с досаждающими из полной тишины голосами галюцинирующих в моем башке тварей. Я дожил до утра, вызвал кое-как такси, выпив перед этим полторашку пива. И вот я здесь. Всё — безумие временно закончилось.

Есть время просто отключить свой мозг от всех житейских неурядиц, а еще лучше вычеркнуть их навсегда как я уже сделал это со своей линией жизни. Ни к чему мне все это – планы, цели и устремления.

Капельница закончилась и я с большим чувством радости поспешил перекурить в туалет. (Здесь это разрешалось). И всё! Наконец то я смог заснуть слепым без сновидений сном, по окончании которого я проснулся уже более менее похожим по внутренним ощущениям на человека и стал с нетерпением дожидаться обеда и следовавшей после него новой капельницы. Я мог ждать такие банальные вещи, не думая даже о выпивке! Я просто сидел, ходил, убивал как мог время, болтал с сокамерниками, но я ЖДАЛ таких незатейливых для меня вещей, что появлялось чувство умиротворенности. Только не думать о работе и личных переживаниях. Эта табу. Я его четко придерживался и как ни странно это не требовало от меня вообще каких-то усилий. Просто были мысли о еде и капельнице – все! Отличный набор пожеланий мыслящего человека.

Время в стационаре протекало неизменно однообразно. Оно разбивалось на определенные этапы – прием пищи, перекур, капельница, перекур, иногда сон, бессмысленное хождение по коридору по одному маршруту в ожидании приема пищи и так далее. Телефон и телевизор не могли почему-то отвлечь меня на какой-то временной отрезок. Просто не тянуло в этот информационный бред. Частенько разговаривал со своими соседями по палате. Выслушивал их истории. Очень внимательно и искреннее. Сколько общего нас всех тут держало. Каждый со своими индивидуальными душевными травмами, но в целом мы были единым организмом, отравленным бессознательной слабостью и воспоминаниями о прошлой жизни. Многие, как и я, не первый раз находились здесь на излечении и подсознательно понимали, что снова здесь окажутся.

Кроме этого, отвлекался на общение с психологами, которые собирали нас в группы и проводили лекции с обратной связью. Куда ж без нее. Выговорится просто необходимо иногда.

Вот так и жили здесь, дожидаясь выписки и выхода во мрак повседневности. Да, выписку ждали, но ее и побаивались одновременно.

Выход из стационара не приносил мне положительных эмоций. Да, я выходил физиологически полноценным гражданином, но внешний мир давил своей мрачностью понимания того, что я никого не хочу видеть и ни с кем не желаю общаться. Людские заботы и веселые посиделки никак меня не трогали. Я привык к одиночеству. Никого не допускал сюда и только по этой причине становился более адекватным в сохранении жизненной энергии.

Только работа настраивала на определенный жизнеутверждающий ритм. Чувство ответственности и конечного результата гармонично выравнивали мое пошатнувшееся психо-эмоциональное состояние. Работал в такие моменты допоздна, до ночи. Лишь бы устать и уснуть. Ехать никуда не хотелось. Домашний быт быстро гасил росточки моего воскрешения. Только впахивать. По этой же причине ненавидел выходные и длинные праздничные дни. Просто я их ужасно боялся, чтобы снова не сорваться в эту бездну борьбы за существования.

Так что, я пока жив и здравствую. Надеюсь это продлиться подольше и возможно появятся какие стимулы помимо работы к возвращению простых жизненных положительных эмоций.

245

Загрузка...

Понравилось? Поделись с друзьями!