Остров Часть ІІ

Часть ІІ

Нам было весело вдвоем. Мы могли часами валяться на спине в шалаше просто разговаривая, а могли целоваться и ласкать друг друга. Мне нравилось целовать Люду, я начинал с глаз, потом губы и вниз к тем самым губкам, я научился находить те места, от поцелуев которых Люда вздрагивала, я снова целовал ее губы. Еще недавно, я бы не поверил, что буду целовать писю девочки, или буду целовать ее губы, которыми она только что целовала мою писю. Для нас не было стыдных или запретных мест на наших телах. Мы были невинны, как могут быть невинны, дети, только-только входящие во взрослую жизнь.

Мы гуляли голенькими по лесу. Иногда играя, мы брали с собой луки и копья, тогда мы крались по лесу, как будто выслеживая врага или дичь. Иногда просто гуляли без всяких дел. Мы не были абсолютно голыми. На руках у нас были браслеты. Браслеты с бисера. Люда говорит, что она постоянно делает что-то из бисера, все ее друзья носят ее браслеты, но все равно их у нее очень много и она рада что наконец они пригодились.

Кроме браслетов у нас есть пояса, тоже из бисера, они шире браслетов и завязываются на талии длинным шнурочком с кисточками на конце. Сначала мы завязали их спереди, и если на Люде это выглядело красиво, то на мне не очень. Мы повернули пояса завязкой назад, и теперь на попе, как хвостики, болтались шнурочки с кисточками. Да чуть не забыл на ногах тоже были браслеты только это были обыкновенные тряпичные ленточки, на которые Люда пришила разноцветные помпончики.

И маленький Людин рюкзак с телефонами. Мы все время фотографировались, жаль только совместных фоток не было, мы конечно делали селфи, но это не совсем то. Нам хотелось фото со стороны.

Мы гуляли по лесу. Мы бегали друг к дружке домой. Были только мы и остров.

Есть люди, которые всегда все портят, это самые дорогие нам люди, это родители.

Вечером позвонила Люда, почему-то шепотом.

—             Витя, у меня приехала мама, я завтра дома.

—             И что, нельзя никак сбежать.

—             Не-а, это не все, мама хочет с тобой познакомиться.

—             И …

—             Она приглашает тебя завтра утром, только ты позвони сначала, я тебя встречу, поговорим. Все. Пока.

Люда положила трубку. Родители. Я уже забыл, что в мире существуют родители, и они считают, что все знают. Нет моя мама не была строгой, она не контролировала меня пока я не переходил за рамки, но если уж натворил, то тогда, «ховайся в жито». Если наказала, то лучше не сопротивляться, будет хуже. Но не все мамы, как моя, прежде чем наказывать внимательно выслушает, и если я прав, даже извинится, и такое бывало.

Я немного боялся, когда шел, но увидев Люду успокоился, и даже улыбнулся.

—             Привет. Я быстро, я сказала маме что мы просто гуляем по лесу, иногда собираем грибы-ягоды. Чего ты смеёшься?

—             Ты мне нравишься.

—             Да ну тебя, я серьезно.

—             И я серьезно, ты мне нравишься.

—             Ты мне тоже. Я не об этом. Надо врать одинаково.

—             Не надо врать. Мы будем говорить правду.

—             Ага, как гуляем голышом?

—             Зачем? Мы про это просто не будем упоминать.

—             Мамочка, это Витя.

—             Здравстуйте.

—             И ты здравствуй.

Людина мама мне понравилась. Она чем-то напоминала мою. Она как-то неназойливо выяснила у нас что мы делали все это время. Когда не нужно врать, всегда легко рассказывать. Мы просто не говорили о том, что все это мы делаем голышом.

Потом она начала расспрашивать обо мне, в како-то момент спросила.

—             Погоди, как зовут твою маму?

—             Галя, а что?

—             Да так ничего? Просто, мне кажется, мы с ней сидели за одной партой. Можешь называть меня тетя Катя.

—             Вот это да, правда, мамочка.

—             Ладно, дети, позавтракайте и пойдем погуляем по лесу.

Зазвонил телефон, мой телефон.

—             Здравствуй мама.

—             Витя, подожди, дай мне трубку, но ничего не говори.

—             Мама, тут с тобой хотят поговорить.

—             Что ты уже натворил.

—             Ничего он не натворил, не волнуйся.

Мы слышали только то что говорила тетя Катя.

…

—             Не узнаешь меня? А твой сын с моей дочкой тут по лесам гоняет, как мы с тобой.

…

—             Ну наконец, узнала.

…

—             Нет, ничего рассказывать не буду. Приезжай.

…

—             Что значит не могу? Смоги.

…

—             Да блин, садись на поезд, я тебя встречу на станции.

…

—             Все, договорились. Смотри мне. Погоди, уйду за дом, а то детишки уши навострили.

Они еще с полчаса разговаривали. Не понимаю я, скоро увидятся и наговорятся, нет надо еще и по телефону поговорить. Хорошо, что это мама позвонила.

Мама приезжала через день и эти два дня мы с Людой были предоставлены сами себе, тетя Катя звала нас с собой в город, но мы решили остаться. Почему-то нам казалось, что нашей жизни на острове приходит конец. Мы спрятались в шалаше.

—             А ты не шутил, когда сказал, что я тебе нравлюсь.

—             Конечно не шутил, ты самая красивая на свете.

Я заглянул ей в глаза, обнял и поцеловал. Я был хорошим учеником, мой язык тихонько раздвинул губы Люды и встретился с ее языком. Люда вдруг прижалась ко мне.

—             Витя, мы ведь никогда не расстанемся.

—             Никогда.

Мы лежали на спине и смотрели в небе через вход в шалаш. Людина рука игралась с моей писькой, я положил свою ладошку на ее писю. Люда благодарно посмотрела на меня. Нам было приятно, просто лежать, прижавшись друг к дружке голым телом. Нам не нужны были слова. Нам было хорошо.

Я никогда не видел, чтобы так встречались старые друзья, правда сколько я прожил на свете. Мы с Людой стояли у машины, а наши мамы обнялись и …

—             Люда, смотри, они плачут.

Наконец они опомнились, вытирая слезы забрались в машину. Это мы с Людой затащили сумку в багажник, и заставили наконец-то выехать.

А вечером был праздник. Торт, мороженное, печенье, фрукты шампанское и Кока-Кола для нас. Но нас как будто не было. Они разговаривали, периодически смахивали слезы. Мы даже не пытались понять их разговор, какие-то намеки, обрывки воспоминаний, понятны только им. Мы сидели с раскрытыми глазами.

—             Витя, посмотри, если бы они не были нашими мамами, я подумала бы что они влюблены.

Действительно, движения рук, как они накрывали ладошкой ладонь другой, как они касались друг друга, все как у нас с Людой. Разве что не целовались.

—             А что мама не может влюбиться.

—             Да нет же, влюблены друг в друга.

—             Ну и что, — я никак не мог понять, что смущает Люду.

—             Ну как, ведь они мамы, они обе женщины.

—             А-а. Ну и пусть, если они будут встречаться, значит и мы с тобой сможем.

Люда удивленно посмотрела на меня.

—             Я тебя люблю, — и чмокнула меня в щеку.

—             Так девочки-мальчики, — это моя мама, — я устала, Витя пошли домой. Катя, тебе помочь.

—             Не надо, мы с Людой уберем.

Как я и предполагал, остров если и не накрылся, то отодвигался на неопределенное время. Мы гуляли по окрестностям, точнее гуляли мамы, а мы ходили за ними. Они нас не замечали, но и не отпускали от себя.

Даже я уже начал замечать, что ведут они себя странно. Я спросил у Люды.

—             Слушай, а почему папа, твой, не приехал.

—             Я не помню своего папу, он умер когда я была маленькая, мы с мамой вдвоем живем. А твой папа?

—             Он есть, но его вроде и нет.

—             Как это.

—             Он с нами не живет. Последние года три я его вообще не видел.

—             Да-аа.

Сегодня у нас был праздник. Нас с Людой оставили в покое, мамы никуда идти не собирались. Мы было обрадовались такому повороту. Я ужасно соскучился по нашему острову, да и Люда тоже. Но не тут-то было.

—             Ребята, вы погуляйте сами, только тут, недалеко, мы с Галей решили баньку устроить, так что пока она согреется, у вас есть часа два погулять.

Играть во дворе быстро надоело, и в комнате уединиться не получалось. Мы решили прогуляться по улице.

—             Мама, мы с Витей пройдемся по улице к речке.

—             Хорошо, только недолго, баня почти готова.

Люда взяла меня за руку и мы пошли. Мы гуляли с Людой держась за руки, но то было в лесу, наедине. А вот так, на виду у всех, впервые. Меня даже мама за руку не водила с тех пор, как я пошел в школу. Но многие девчонки и до сих пор ходили, взявшись за руки. Странно, но мне не было ни капельки стыдно, ни капельки неудобно идти вот так, взявшись за руки. Я посмотрел на Люду и улыбнулся, она улыбнулась в ответ и как-то очень мило потерлась своим плечом о мое.

Мы вышли на берег речки. Там было пусто, небо хмурилось и, казалось, вот-вот пойдет дождь. Мы уселись на бревно, Люда положила голову мне на плечо, мы сидели и просто любовались речкой, слова были лишними.

Погода была удивительной. Только что все небо было затянуто дождевыми тучами, и вдруг солнце, а потом дождь. Слепой дождь, крупные капли стучали по земле, Люда вскочила, подняла руки и закружилась. Она кружилась и хохотала в солнечных лучах среди капель дождя. Ее юбка поднялась, поднялась почти горизонтально, открыв ее беленькие трусики. Это ни капельки не смущало ее, ей даже нравилось так кружиться. Я залюбовался ею, но Люда подскочила ко мне, ухватила за руки, и уже мы вдвоем кружились и хохотали. Мы и не заметили, что солнце ушло и на небе не осталось ни единого чистого кусочка. Дождь усилился, и это уже был не летний дождик, а настоящий ливень. Спрятаться было негде и мы побежали домой. По пути перед домом была большая лужа, которая не успела высохнуть с предыдущего дождя, а теперь превратилась в настоящее море, вот туда-то мы и угодили.

Мы уже не бежали, зачем бежать, если и так промокли до нитки. Мы зашли во двор, наши мамы стояли в двери баньки наблюдая за дождем, мы, естественно, направились туда же.

• Боже, что это с вами.
• Там лужа большая, мы упали.
• Вдвоем?
• Мы бежали и держались за руки.
• М-да. Вам повезло баня готова. Идите раздевайтесь, мы сейчас.

Мы разделись. Наша одежда лежала кучкой в углу, а мы стояли голышом, ожидая родителей. Наши мамы зашли в предбанник, удивленно глядя на нас. Первой заговорила моя мама.

—             Да. Признаться не ожидала.

—             Не ожидала чего, — рассмеялась тетя Катя, — что они так перепачкаются.

—             Ну да. Конечно, — рассмеялась моя мама, — чего еще от них ожидать. Ладно идите внутрь, сейчас мы придем.

Мы дурачились и брызгали друг на друга водой, когда появились наши мамы, обе они были в трусиках и лифчиках. Они, не дав нам опомниться, принялись мыть нас. Я уже даже забыл, когда меня купала мама и тут до меня дошло. Дошло почему они так странно посмотрели на нас. Не знаю, что думала тетя Катя, но наверно тоже что и моя мама.

Мама заходит в предбанник и вдруг видит своего сына голышом, который уже давно купается сам и не то, чтобы стесняется мамы, но старается не показываться без надобности перед ней без трусов. И не просто стоит голенький, а рядом с такой же голенькой девочкой, причем они ничуть не стесняются своей наготы. Наша голая жизнь сыграла с нами злую шутку, когда мы с Людой не задумываясь, на автомате, разделись до гола.

Нас вымыли закутали в полотенца и вынесли в предбанник, а сами закрылись в бане, сказав нам не тревожить их.

Люда посмотрела на меня.

—             Ты думаешь тоже самое?

—             Ага, как мы с тобой забылись.

—             А я сразу и не поняла, почему они так странно смотрят на нас.

—             Знаешь, а меня мама не купает с тех пор, как я в школу пошел, а сегодня мыла меня.

—             А мне мама иногда помогает мыться.

—             Ну сравнила, ты девочка и мама твоя девочка.

—             Да. Что же нам делать, ты думаешь они что-то заподозрили.

—             Не знаю. Посмотрим.

Мы сидели на скамейке в предбаннике, дождь кончился и на улице опять сверкало солнце. Из одежды на нас были только полотенца, все что мы носили до бани, было замочено в тазике.

—             Пошли на улицу.

—             А одежда.

—             А чем тебе полотенце не одежда.

Я встал со скамейки и вышел во двор. Люда вышла за мной, глянув на меня – рассмеялась.

—             Оделся называется.

—             Ничего, я всегда успею запахнуть.

Полотенца были большими, Люде приходилось поддерживать его руками, я же набросил на плечи как плащ, но в моем случае вест перед был открыт.

—             О, пошли малину кушать.

Люда направилась к малиннику возле забора. Она пыталась одной рукой держать полотенце, а второй кушать малину, получалось плохо. Она посмотрела вокруг, решительно подошла к скамейке, положила полотенце и голенькой пошла обратно к малиннику. Я тоже пошел туда, но уже сразу оставил свое полотенце на скамейке.

—             Эй ребята, давайте чай пить.

Мы сразу и не поняли, что происходит, так были увлечены малиной и разговорами.

Наши мамы, завернутые в полотенца, сидели за столиком во дворе, а бабушка несла миску с пирожками. Наши полотенца сушились на веревке возле дома. Делать было нечего, мы голышом пошли к столу. Прикрываться было уже бессмысленно.

—             Ну ребятки, рассказывайте, рассказывайте правду. Мы ведь видим, как вы загорели без следов купальника.

—             Тетя Катя, мы правду вам рассказали, я только не сказал, что мы играли голенькими.

—             Только и всего, а почему вы играли без трусов.

—             Ну у первобытных людей трусов не было.

—             Ну Галя весь в тебя, ты тоже за словом в карман не лезла. Боже и кому первому эта безумная идея пришла в голову.

Нас спасла бабушка.

—             Катя ну чего ты к детишкам пристала, ну играли голенькими, пусть играют пока можно.

—             Мама, ну что значит пока можно, посмотри на них.

—             Катя, ты сама, забыла голяка с мальчишками лет до тринадцати гасала.

—             Тетя Надя, ну что вы такое говорите? — это моя мама поддержала подругу.

—             Галя, не начинай, у вас с Катькой даже трусов то и не было пока месячные не начались.

—             Мама, дети ведь рядом.

—             Что дети, эти дети больше тебя знают. Ходили обе в платьицах на голое тело, трусов не было. А возвращались домой с мокрой головой, а платья сухие. Вы что думаете мы не знали, что вы там на речке голяком с мальчишками купались. Так что не трогайте мне внучат. Ну играют голенькими, ну и что. Вон пирожки кушайте пока горячие.

Так и сидели за столом, мамы, закутанные в полотенца, и мы с Людой голышом.

На дорогу домой мама одела сарафан на голое тело, а мне предложили Людины трусики и ее же одежду. Я поначалу не хотел одевать девичьи трусики с розочками, но не идти же домой голышом. Люда надела черные лосины до колен и длинную желтую футболку, мне же принесла такие же лосины и футболку тоже красную. Мы выглядели прикольно со стороны. Я был похож на девочку сорванца.

Я долго не мог уснуть, все думал о прошедшем дне. Даже лучше, что мама обо всем узнала, не надо ничего придумывать, не надо оправдываться. Оказалось, что мы живем на соседних улицах, но школы у нас разные, поэтому мы никогда не встречались, зато теперь будем.

Я лежал в Людиных трусиках и было немного стыдно, что я мальчик в девчоночьих трусиках, но ведь это не просто девчоночьи трусики, это почти ее кусочек со мной. Мне очень захотелось оставить себе ее трусики. Утром я быстро надел шорты, чтобы мама не заставила меня переодеть трусики.

Сегодня мамы уезжали, уезжали во второй половине дня, а утром решили прогуляться по старым местам.

Берег речки, яркое солнце, теплая вода.

—             ребята, если хотите, можете искупаться.

—             мы ведь купальники с собой не брали.

—             а вам нужны купальники?

Мы с Людой переглянулись и без раздумий скинули одежду и плюхнулись в реку.

—             Людка привет.

Люда дернулась, я крепче сжал ее руку. Перед нами стояла девочка, наша ровесница с двумя мелкими лет 6-7 в одних трусиках, скорее всего близнецами, мальчиком и девочкой. Я почувствовал, как напряглась Люда, но внешне она себя вела очень спокойно, как будто голые подростки на пляже абсолютно нормальное явление.

—             О привет, Настя, давно приехала?

Было очевидно, что Настя не знала, как себя вести перед голыми друзьями. Она сначала не поняла, что мы голышом, а теперь немного растерялась. Если бы мы начали суетиться, попытались одеться или прикрыться, а мы спокойно разговаривали, как будто в нашем виде не было ничего особенного. Настя растерялась, и попыталась разговаривать с нами как ни в чем не бывало. Правда удавалось ей это плохо.

—             Как вода? Теплая?

—             Вода супер, кстати познакомся – это Витя.

До этого Настя, старалась не смотреть на меня, а сейчас пришлось. Она еле сумела выдавить из себя

—             А я Настя.

Настя не знала, что говорить дальше, спасли ее близнецы.

—             Настя давай искупаемся.

—             Я не буду, а вы купайтесь.

Она посмотрела на близнецов и добавила.

—             Трусики снимите.

—             Ну Настя, мы уже большие. Мама уже не заставляет нас снимать трусики.

—             Ну у мамы и спрашивайте.

—             Но мама далеко, дома.

—             Что она сказала, когда мы к бабушке уезжали.

—             Слушаться тебя как маму.

—             Вот и слушайтесь.

—             Вот мелочь пузатая, блин. Слушай, а чего тебя нигде не видно.

—             А мы с Витей играем.

—             Люда, Витя, уходим.

—             Ладно. Пока. Увидимся.

Когда мы раздевались, я скинул шорты вместе с трусиками, а надевать пришлось отдельно. Люда прошептала мне на ухо.

—             Нравятся?

Я покраснел.

—             Они мне тебя напоминают.

—             Я тебе дарю. И лосины с майкой тоже.

Мама тоже увидела трусики.

—             Витя, одежду постирай и отдай Люде.

—             Я подарила.

—             Витя, — удивилась мама, — будешь носить?

—             Да, — буркнул я.

—             Ну ладно.

Родители укатили, и мы опять остались вдвоем. Теперь мы встречались у Люды дома, как она потом объяснила, мама сказала, что уж если хотите играть голышом, то лучше раздевайтесь дома, а не прячьте одежду в дупле. Мы спокойно переодевались у Люды, а потом через их огород спокойно уходили в лес.

Мы гуляли вдоль реки.

—             Привет, вот вы где, наконец я вас нашла.

Если поначалу мы, гуляя по лесу, были внимательны, мы боялись попасться, и все это время мы не видели ни одной живой души в лесу и вот. Но слава богу это была только Настя.

Со стороны это выглядело прикольно. С одной стороны два голыша одеты только в браслеты и с другой полностью одетая девочка. Наста старательно делала вид, что не смотрит на меня, ей очень хотелось рассмотреть меня внимательно, тогда у реки я сидел, а сейчас стоял ничего не скрывая.

—             А что вы делаете.

—             Играем в первобытный мир.

—             А почему голые?

—             А первобытные люди ходили без одежды.

—             А можно мне с вами?

—             Пожалуйста, только надо раздеться, в первобытные времена сарафаны не носили.

—             А это обязательно?

—             Да.

—             Не, я не могу.

—             Как хочешь, мы пошли.

—             Девочки, подождите, мне стыдно раздеваться.

—             Стыдно, если бы ты стояла перед одетыми, а мы голенькие.

—             Ну да, а если кто-то узнает что я гуляла голышом с голым мальчишкой.

—             И что?

—             Я не знаю, будут смеяться.

—             Настя. Не выдумывай. Раздевайся, не пожалеешь.

—             Ладно, только не смотрите.

Мы с Людой улыбнулись, но отвернулись от Насти.

—             Все. Можно.

Она стояла, одной рукой прижав к себе сарафан и трусики, а другой стыдливо прикрывая писю.

—             Отлично, дай мне одежду.

—             Зачем?

—             Я спрячу, нам нужно на остров переплыть.

—             Я лучше с собой возьму.

—             Чтобы намочить? Или еще хуже утопить.

На острове Настя была в восторге, она позабыла о стыдливости, везде лазила и смотрела. В какой-то момент Люда приложила палец к губам и показала на Настю. Та стояла на коленках, рассматривая что-то на земле. В таком ракурсе писю девочек я еще не видел.

—             Только ты ей не говори, — прошептала Люда, — обидится. Это даже в трусиках считается стыдным.

Чтобы Настя не увидела, мы присели к ней.

—             Ребята, это вы сами сделали?

—             Да только ты никому не рассказывай.

—             Хорошо. Только мне придется завтра близнецов с собой взять, а они растреплются.

—             А мы им про остров не расскажем, тут есть на речке излучина с песчаным пляжем, приводи их прямо туда.

Мы переплыли реку и Настя оделась.

—             А где ваша одежда?

—             А мы из дома так пришли.

—             Что, прямо по улице голышом.

—             Нет, — рассмеялся я, — мы через огород и в лес.

—             как я вам завидую.

—             Приходи завтра к нам, пойдем вместе.

—             Не получится, я с близнецами буду.

—             Скажешь им что тот пляж наше секретное место, и у нас секретная игра.

Настины близнецы оказались ребятами вредными. В лес с ними мы не рискнули идти, в основном в те дни, когда они были с нами, мы купались или играли в прятки. Нужно было видеть их выражение лица в первый день. Мы с Людой были в воде, когда Настя пришла, и не было видно, что мы голые и вдруг Настя снимает сарафан, за ним трусики и голышом бежит купаться.

—             Настька ты голая будешь купаться?

—             Да, а что?

И тут мы с Людой вышли навстречу, ребятишки вообще офигели, увидев нас голыми.

Кто не купался голышом в большой компании, тот нас не поймет, как это здорово и весело, но все равно мне больше нравилось, когда мелких с нами не было. А сегодня накупавшись, мы собрались домой, нам с Людой надевать было нечего, Настя, глядя на нас взяла свою одежду и трусики близнецов и пошла за нами. Оделись они только в нашем огороде.

Настя оказалась более стеснительной чем Люда. Настя не соглашалась раздеться у Люды дома, даже когда мы с Людой разделись. Было видно, что она завидует нам но не решается раздеться. Еле-еле уговорили раздеться до трусиков.

—             Настя ну давай же.

—             Я боюсь, а вдруг кто увидит.

—             Во-первых не увидит, мы пойдем огородами, а потом лесом, а во-вторых – ну и что.

—             Ребята давайте я сегодня пойду в трусиках, а завтра уже сниму.

Люда тихонько подошла к Насте и одним рывком сняла с нее трусики.

—             Вот и все пошли.

Настя умоляюще посмотрела на нас, но это не помогло. Мы решительно взяли ее за руки и пошли во двор.

—             Ребятки, вы куда собрались.

Нас окликнула бабушка, как только мы вышли за калитку огорода. Если бы мы не держали Настю за руки, она непременно бы постаралась прикрыться, а так ей оставалось только покраснеть.

—             Бабушка, мы к речке сходим.

—             Хорошо, только смотрите аккуратно купайтесь, — и бабушка отвернулась, продолжив копаться в огороде.

—             Она что же не видит что мы голенькие, — прошептала Настя.

—             Ну и что, она говорит что так полезнее, голышом, и наши родители в тоже купались голыми лет до 14 мальчишки и девочки вместе. А мальчики еще дольше.

—             Но они ведь не ходили голыми по селу,

—             Ну во-первых мы не по селу ходим, а по лесу, а во-вторых таких мелких как твои близнецы выпускали иногда и голышом.

Мы все таки были детьми, и несмотря на нашу с Людой детскую влюбленность, нам было весело втроем. Мы играли, мы гуляли по лесу, втроем уже можно было играть в прятки, а на острове мы играли в больничку.

В первый раз я оказался больным, Люда доктором а Настя медсестрой. Втроем было интереснее.

—             Медсестра, принесите воды, больной на что жалуетесь.

Когда мы играли вдвоем, у нас всегда была больной пися или попа, и сейчас я автоматически ответил.

—             Что-то пися у меня болит.

—             Так, понятно, у вас, больной пися очень грязная, поэтому и болит. Медсестра надо помыть больному писю.

Настя, начала поливать мою писю с кувшина, но руками не прикасалась.

—             Медсестра не халтурьте. Посмотрите как надо.

Люда взяла мой писюн в руки и начала его аккуратно мыть под струйкой воды. Она не ограничилась только наружной частью. Она оголила головку писюна и тоже тщательно ее вымыла. Настя глядела на все это широко раскрытыми глазами.

—             Понятно, медсестра?

—             Да, прошептала Настя.

—             Продолжайте.

Настя, краснея, взяла мою писю в руки и начала те же манипуляции. От такого внимания мой писюн затвердел и поднялся, увеличившись в размерах.

—             Ой, что это с ней … с ним?

—             Это у мальчиков бывает. Все больной вы свободны.

Теперь больной выпало быть Насте.

—             Больная на что жалуетесь?

—             Живот болит.

Люда внимательно начала щупать ее живот аккуратно опускаясь вниз к писе.

—             Так, все понятно. Медбрат, воду принесли?

—             Да.

—             Больная, надо пописять.

Настя поднялась и направилась за кустики.

—             Больная, куда? Писяйте здесь, доктор должен посмотреть.

Настя, краснея, присела рядом с нами. Мы внимательно наблюдали как она писяет.

—             Хорошо, больная, Медбрат, нужно помыть больной писю. Я положил ладошку на ее писю, Настя инстинктивно попыталась сдвинуть ножки.

—             Больная, лежите спокойно.

Настя покраснела, но больше не дергалась. Люда поливала, а я аккуратно мыл Настину писечку. Я раскрыл ее губки, открыл бугорок клитора, и аккуратно пальчиком потер его. После всех процедур, Настя лежала красная, но несмотря на стыд, ей очень понравилась игра.

Нам было весело, нам было интересно. Иногда Настя приводила близнецов, тогда мы встречались прямо на речке. Как-то она притащила с собой акварельные краски, и мы раскрасили близнецов. Им жутко понравилось ходить в нарисованных трусиках, они та и ушли домой. Мы лежали на песке.

—             Жаль что никто не умеет рисовать, можно было бы что-нибудь нарисовать на теле, как будто татуировка.

—             Есть переводные татушки.

—             Они ведь не долго держатся.

—             Смотря где. Конечно если на ладошку нанести, а если например на живот, то могут прожить больше недели, у меня на плече один раз дней пять держались. Есть водостойкие. Главное мочалкой не тереть.

—             Да, здорово бы было. Только где их взять здесь в селе.

—             У меня есть, — Настя до сих пор молчала, — завтра притащу.

Завтра Настя притащила пакет с наклейками.

—             Девочки, эти мелкие паршивцы все использовали, остались одни бабочки.

—             Ладно, бабочки так бабочки.

—             Витя, ты тоже сделаешь бабочку?

—             Почему нет, это ведь не навсегда.

Мы разобрали переводки, пока не выбрали три одинаковых.

—             Куда будем наносить, — спросил я.

—             А давайте на живот, ниже пупка, над писей, — загорелась Люда.

—             Я не знаю, там ведь никто не увидит, — засомневалась Настя.

—             Вот и хорошо, это будет наш тайный знак.