Правдивый роман

Хочу предупредить сразу. Я сменил немецкую ручку на японскую.

Роман в стиле Дзен.

( Дзен – вера в возможность обретения просветления посредством размышления над бессмысленным с позиции логики вопросом или диалогом)

Я сидел на подоконнике. За окном падал снег. Люди переходили дорогу. Трамваи грохотали по рельсам. Пять часов вечера. Ранняя весна.

Что из этого следует? Да ровным счётом ни чего. Я задумал написать правдивый роман. Правдивый в том смысле, что я постараюсь не накладывать своё отношение на происходящее. Действие в чистом виде. А как к нему относиться, решать вам.

Во многих произведениях, которые я читал, идёт описание событий с раскрытием эмоционального фона. Автор вводит нас читателей в свои эмоциональные заморочки. А с чего бы мне заморачиваться на падающий снег к примеру? Почему я должен испытывать восторг или апатию к некоторым природным явлениям?

Не надо мне тыкать в глаза фразой: «Как прекрасен закат!» Закат как закат. А прекрасен он или нет, судить мне. Или вот ещё: «Завывание ветра наводило ужас на окружающих». Ага, как бы ни так. От воя ветра у меня разыгрывается аппетит. В дождь я пью чай или валяюсь в постели. Давление поменялось, я либо дрыхну, когда не чего делать, либо пью чай, когда есть дела.

Дела? Я забыл вам сказать, я писатель. Но что меня поражает – в жизни я патологически честен, а когда пишу – постоянно вру. Творчество – умение создавать иллюзию. Ну, допустим.

Но сейчас я хочу написать не иллюзорный роман, а описать то, что происходит в действительности. С реальными людьми. Зачем мне прототипы, собирательные образы. Бери как есть и пиши. А читатели сами их переоборудуют под себя.

Извините, я ненадолго отвлекусь. Ко мне в квартиру звонят.

Я слезаю с подоконника. Иду открывать дверь.

На пороге стоит женщина. Как она выглядит? А как может выглядеть соседка этажом ниже, ванну которой я в данный момент топлю?

— Вы меня топите, молодой человек!

— Вы мне льстите, я старше вас.

— У меня в ванной течёт!

— Вы знаете, меня вчера затопил сосед сверху, может это как-то связано?

Женщина моргнула несколько раз.

Я улыбнулся, показывая своё радушие.

— Может вы, наконец, сходите и посмотрите, что у вас случилось?

Мы вдвоём идём ко мне в ванну и выясняем, что по трубам от соседа течёт вода вниз.

— Да…, — подтверждаю я.

— Что да?!

— Вот пятьсот рублей. Мне сосед вчера дал на ремонт. Возьмите, пожалуйста, за непредвиденные беспокойства. Если и у вас будет капать, передадите по цепочке ниже. Всё-таки третий этаж.

— А вы нормальный?!

— Но ведь то, что я написал роман про сумасшедший дом ещё ничего не значит.

— Вы писатель? – женщина поперхнулась.

— Я бездарь. Вчера я прочитал школьное сочинение восьмилетнего мальчика на тему: «Как я провёл лето». И я понял – вот оно гениальное творение. Мой трёхсотстраничный труд полное дерьмо по сравнению с одной страницей этого мальчика.

Я сходил в комнату, взял сочинение.

— Послушайте:

«Мои летние приключения»

«Летом я уехал в сад к дедушке с бабушкой. Как-то раз я, бабушка и дедушка срывали со смородины больные листья. И я поймал в баночку с водой клопа, и он умер от скуки. И то же самое чуть не случилось со мной, и я взял две палки и сперва наточенными палками расковырял у клопа живот. А потом я распотрошил клопа полностью. Ещё у меня был паук, он жил в банке, а я его кормил комарами, но потом он пропал без вести. Ещё я со своей подругой Кариной ловил головастиков. А потом я в августе уехал в городской спортивный лагерь по дзюдо. Вот так я провёл лето!»

— Скажите, может я, конечно, ошибаюсь, но разве оно не гениально? В сочинении нет ничего лишнего. Мальчик не даёт оценку происходящему. Несколько штрихов и перед нами раскрыта вся летняя жизнь маленького человека.

— А… Я поняла. Это ваш сын.

— Нет. Это сын друга.

— А что тогда является источником грохота в 11 часов ночи?

— Это я учусь делать стойку на руках и иногда падаю.

— Хорошо, что у вас нет детей!

— Почему?

— Вам нельзя их иметь.

Соседка уходит. Я возвращаюсь на подоконник.

Да, я не женат. Не надо делать никаких выводов. Просто не сложилось. У меня нет жены Марины, нет сына Кирилла, и никогда не было дочери Шарлоты.

Всё это Непрожитые жизни, Непрочитанные письма, Сны.

Зато, пока я писал роман, у меня появились знакомые врачи психиатры, работающие в дурдоме.

Врачи и писатели скапливаются в одних и тех же местах.

Ещё были крысы, бабочки, коты, кленовые листья, переезды, дни рождения, разводы и свадьбы. Кто-то сошёл с ума. А я остался жив, хоть мне доводилось пробовать шарлотку.

Я писал неправду в своём романе, но каким-то непостижимым образом из-под пера выдуманные персонажи материализовались в нашем далеко не трёхмерном мире.

У меня никогда не было друга Марка, но временами так хочется стать большим и сильным, чтобы без последствий набить морду негодяю.

Я повёл носом, принюхиваясь. В воздухе витал дух будущих героев и событий. Надо было только взять ручку и ЭТО начнётся опять. Я медлил. Зачем ворошить старое? Этот мир придумали до меня и без меня. Я лишь всё запутаю. Творцы снова будут снисходительно улыбаться. Но я не мог, я не мог поступить иначе…

«Человек с бегающими глазами». Ну, кто так пишет?! Почему нам навязывают своё мнение? А может у него глаза нормальные и совсем наоборот, тот, на кого он смотрит, постоянно мельтешит перед ним, а ему приходиться смотреть, то в одну, то в другую сторону, чтобы не потерять его из виду.

Я так и вижу улыбки Творцов. Они знают, что я не сумею справиться. Они уже расставили сети. И куда бы я не пошёл и чтобы я не делал, дорога приведёт меня в заранее уготованное…

А пойду-ка я в кафе. Надо развеяться. От меня мало что зависит. ЭТО уже началось. Это уже здесь. ЗДЕСЬ в смысле ВЕЗДЕ. В любом месте и в любой промежуток времени.

Я зашёл в кафе. Все места были заняты. Я огляделся, прислушиваясь, о чём говорят за столиками. Две молодые женщины разговаривали о Викторе Цое. Я проникся к ним симпатией.

— Девушки, вы позволите?

— Мы никого не ждём.

— Меня это устраивает. Я тоже никого не жду.

Я сел, заказал «капучино», изучая женщин. Они притихли.

Женщины как женщины. Ни чего особенного. Чуть моложе тридцати. Красивые они или не очень, это кому как. Я опять намеренно уйду от каких-либо оценок. А впрочем, Они не в моём вкусе…

Творцы продолжали улыбаться.

Хотя в одной, которая ответила: «мы никого не ждём», было что-то такое… неуловимое…

Творцы подмигнули.

— Девушки, могу я к вам обратиться?

— Да, — сказала она.

— Мне интересно мнение незнакомых людей. Дело в том, что я писатель. И как писателя меня волнует вопрос воздействия литературы на окружающих. Даже не само воздействие, а как надо писать, не накладывая свой отпечаток на произведения. Дать читателю возможность и право самостоятельно решить для себя, как реагировать на ту или иную ситуацию описанную автором.

— А что вы написали? – спросила она.

— «Незаконченный роман».

— Когда закончите?

— Вы не поняли. Это название: «Незаконченный роман».

— Не слышала о таком. А как вас зовут?

— Фёдор Михайлович…

— Но позвольте, Фёдор Михайлович умер.

— Это Виктор Цой умер, а я жив. Моя фамилия Краснов.

— Это ещё неизвестно, кто жив, а кто умер. Виктор Цой для меня живой, а вы, если бы не сели за наш столик, так бы и остались для меня неизвестным. Вас для меня просто бы не существовало.

— Это субъективизм. Объективно я же живу. Хотя, если быть до конца честным, мир всё-таки субъективен. Я как раз над этим сейчас и работаю. Пытаюсь объективно описывать мироздание, чтобы читатель составлял о нём своё сугубо субъективное мнение.

— Как всё просто, — она всплеснула руками.

— В том-то и дело. В простоте скрывается истина. Кстати, песни Виктора Цоя гениальны и до сих пор живы, потому, что они просты и объективны. Они описательны. А смысловую нагрузку на них накладывают уже слушатели.

Женщины переглянулись. Я продолжал развивать свою мысль.

— А недавно я прочитал школьное сочинение одного мальчика, и оно стало для меня отправной точкой. Я понял, как надо писать.

— И как же?

— Вот послушайте, — я достал листочек бумаги из кармана брюк. Развернул его и прочитал.

— А может не надо за столом о замученных клопах и пауках, пропавших без вести, — попросила её подруга.

— Ну причём здесь пауки? Я же вам о другом хочу сказать.

— А мне сочинение понравилось. Прямо Дзен какой-то! – оценила она.

— Вот! А за Цоя вы меня простите.

— Да ничего.

— Девушка, а вы не могли бы описать, как прошёл ваш сегодняшний день?

— С чего начать?

— А прямо с утра.

— Я проснулась в восемь. Пошла в ванну умываться. Захожу, а там вода с потолка капает. Нас сосед сверху затопил…

— Девушка, дальше не продолжайте, я и так вас почти люблю.

— А хотите, я вам расскажу, как я провела день, — предложила её подруга.

— К сожалению, я вынужден вас оставить. Незаконченные дела. А это вам, возьмите, — я протянул визитку женщине с протекающей ванной. – Если вдруг прочитаете мой роман, позвоните, пожалуйста, мне будет интересно ваше мнение.

Я встал из-за стола. Расплатился за «капучино». Вышел из кафе. Поехал домой.

Дома я продолжил свои размышления, и кое-что набросал на бумаге.

«Все мы влюбляемся в свои отражения. Не в конкретных людей, а в образ. В созданный образ своего отражения. Накладываем его на человека и не хотим замечать, что человек сам по себе личность, вне зависимости от того, каким мы его себе представляем».

Так прошла неделя. Ночью стал накрапывать первый весенний дождик и раздался звонок на мобильник.

— Привет.

— Привет.

— Это я.

— Кто бы ты ни была, я рад тебя слышать.

— Ты меня не узнаёшь?

— Нет. Но это не имеет никакого значения.

— Для меня имеет.

— Хорошо, я сейчас окончательно проснусь и узнаю тебя.

— Узнавай, для меня это важно.

— Всё, узнал. Ты девушка с протекающей ванной.

— Нет, я девушка, которую ты почти любишь.

— И ты звонишь мне в 2 часа ночи, чтобы я окончательно влюбился?

— Другого шанса у тебя не будет.

— А знаешь, любимая, ЗАГС сейчас не работает. Придётся нам подождать до утра.

— Ай!

— Что?

— Я ноготь сломала.

— Ну, это удар ниже пояса.

— Почему?

— Сломанные ногти на меня действуют так же, как и протекающие ванны.

— А мне это портит настроение.

— А как это связанно с твоим настроением?

— На прямую.

— А хочешь, я скажу, как тебя зовут?

— Скажи. Я буду рада.

— Знаешь, я в радости и в печали ничегошеньки не понимаю, но буду счастлив, если у тебя от этого повысится настроение.

— Ну, говори.

— Вера.

— Ни чего себе! А ведь ты угадал. Тебе нравится имя Вера?

— Нет.

— Тогда как?

— Протекающие ванны и сломанные ногти – прямая взаимосвязь.

— Не понимаю.

— Я забыл добавить незначительную деталь.

— Добавляй.

— Ещё твой звонок. Последняя капля для озарения.

— Я тоже подумала, что без моего звонка тебе трудно будет выбрать одну единственную и неповторимую.

— Большое тебе человеческое спасибо.

— Без меня, ты бы ещё очень долго искал свою любовь.

— В смысле?

— Ну, если бы я, скажем, не родилась.

— Да, это несколько затруднило бы поиск.

— А если бы и родилась, сам бы ты никогда меня не нашёл. Мужчины не умеют делать правильный выбор. Знаешь, Федя, впредь я буду принимать за тебя все решения.

— Ну да, во сколько мне спать ложиться…

— И как надо писать романы.

— Ты прочитала мой роман?!

— Да, и с этой ночи ты будешь писать их по-другому. Поменяешь стиль.

— А можно я поменяю имя у главной героини?

— Вот это я тебе делать не советую.

— Но ведь дурацкое имя.

— Поменяем только фамилию. Быть Красновой меня вполне устраивает.

— Как скажешь, Госпожа.

— И не называй меня Госпожой.

— А как… Как скажи тебя тогда называть?

— Ну… Госпожа Краснова.

— Да-а-а…!!!

— Пусть пока будет Госпожа Краснова. Потом я что-нибудь поумнее придумаю.

— Нет, не обязательно. Всё так живенько и оригенальненько.

— А кот у тебя есть?

— Недавно забрала врач психиатр.

— Ничего, заведём нового. Я тут присмотрела на птичьем рынке Гималайскую породу.

— Это ещё что такое?

— Такие же, как Сиамские, только рыжие, а не белые.

— Сойдёт.

— Послушай, милый, ты ведь читал «Мастер и Маргариту»?

— Читал – писал. Какая разница?

— Помнишь, там в 24 главе, уже после бала, когда Алоизия Магарыча вызвали.

«- Я ванну пристроил, — стуча зубами, кричал окровавленный Магарыч и, визжа, нёс какую-то околесицу. – Одна побелка… купорос…

— Ну, вот и хорошо, что пристроил, — сказал Азазело…»

— Это ключевой момент в романе.

— Ну, так мы договорились? – спросила она.

— О чём?

— Завтра в 10:00 я жду тебя около ЗАГСа

— Буду.

— А где ты живёшь?

— В Кировском районе.

— Значит у Кировского ЗАГСа.

— Можно и там.

Я прождал её до двенадцати. Собственно я её даже не ждал. Я размышлял о своём. А где размышлять, дома на подоконнике или на скамейке возле ЗАГСа особого значения не имеет.

Телефонный звонок. 3 часа ночи.

«Дьявол!»: выругался я и взял трубку.

— Не угадал. Всего лишь Госпожа Краснова.

— А, рад слышать тебя, любимая.

— Я тут подумала и выбрала сюжет…

— Не надо, милая, сюжет уже есть.

— Не перебивай меня!

— Даже попыток не предпринимал.

— Сюжет такой…

— А почему ты в ЗАГС не пришла?

— Небольшие формальности. Мне оказывается, чтобы замуж выйти, надо предварительно развестись.

— Ты замужем?!

— Тебя что-то смущает?

— Нет, наоборот, я рад за тебя…

— А мой муж разводиться не хочет…

— Передавай привет мужу.

— Сюжет такой…

— Прости, я опять. Я только хотел уточнить. Получается, завтра я с утра свободен?

— А что?

— Ну, то есть, мы завтра не идём расписываться?

— Ещё нет.

— Жаль. Безмерно жаль.

— Сюжет такой…

— Любимая…

— Ну что?!

— А книгу-то о чём писать?

— Блядь!!!

— О чём?

— А знаешь, почему ты до сих пор не женат?

— Потому что ты до сих пор замужем?

— Блядь!!!

— Что?

— Нудный ты, вот что.

— «Нудный» — это не моя характеристика. Это твоё восприятие. Твоё видение меня. Если мне не давать оценок, а сосредоточиться на сути…

Четыре часа ночи.

— Фей.

— Да, любовь моя. Если бы ты знала, как я раскаиваюсь. Я больше никогда, никогда, ни в чём не буду тебе перечить. Прости меня. Я уже три ночи не сплю, думаю о тебе одной.

— А ведь ты без меня начал писать книгу.

— Да, но только начало. Решающее слово за тобой.

— Ты пишешь о том, как я звоню тебе по телефону?

— Да.

— Ты правду пишешь?

— Да, но некоторые слова я вынужден заменять на более корректные, а то цензура не пропустит. А если за место них ставить троеточие, то сюжетная нить теряется. Разговорная речь интеллигентных дам нынче не в моде.

— Я должна приехать и проверить, что ты написал.

— Да, конечно, любимая. С грамотностью у меня по-прежнему нехорошо.

Она приехала утром. Привезла Гималайского кота. Сготовила обед. Поела. Мне немного перепало. Я вымыл посуду.

Она читала написанное, черкаясь в тетради.

— Я возьму это с собой.

— А как же…

— Ты мне мешаешь. Не могу сосредоточиться. Дома спокойней.

— Мужу дашь почитать?

— Маме.

— Маме-то зачем?

— Она меня спрашивала, о чём я могу так долго разговаривать по телефону. Что я ей должна всё пересказывать? Дам почитать. Избавлю маму от ненужных вопросов.

— А мама не порвёт?

— Нет. Надо не забыть предупредить, что это не макулатура. Что само по себе, это на вроде книги.

— Ладно, бери. У меня черновики остались.

— Где?

— В комоде.

Она забрала черновики.

— Больше ничего нет?

— Кажется, нет.

Она уехала с тяжёлым саквояжем наперевес.

На следующую ночь я завёл будильник на без десяти пять. Хотел встать пораньше, чтобы её звонок не застал меня врасплох.

Она позвонила в 4:45

— Извини, любимый, у меня часы спешат на пять минут.

— А, Госпожа Краснова, решили узнать, как поживает ваш будущий муж.

— Как ты живёшь, я уже видела. Я хочу знать, ты ещё что-нибудь написал?

— Ну, вот сейчас записываю.

— Я к тому, что предыдущую писанину я порвала.

— Могла бы спереть на маму.

— Мама даже читать не стала. Сказала: «Фигню не читаю».

— Это ты из-за мамы порвала?

— Да, маме я доверяю.

— Хорошая дочь, послушная.

— Женой я буду ещё лучше, готовься.

— Сейчас приедешь?

— Нет.

— А к чему готовиться?

— К будущему.

— К прекрасному будущему?

— Там видно будет, понравишься ли Софье Иосифовне.

— А кто такая Софья Иосифовна?

— Твоя тёща. Советую запомнить, как её зовут.

— На всё жизнь.

— Не обязательно. Прошлый муж сбежал через месяц после свадьбы.

— Живой?

— Сама не знаю, как так получилось.

— Слушай, а зачем ты порвала рукописи?

— Чтобы ты стал лучше писать, Чётче выражать свои мысли.

— Ну, там и твоего словоблудия навалом.

— Своё я трогать не стала. А твои монологи переделала.

— А чего я стараюсь. Пиши сама. И ко мне приезжать не надо. Двойная выгода.

— Ты меня видеть не хочешь?

— Ну что ты, любимая.

— Пойми, я же о тебе хлопочу. Переделаешь роман раз десять. Глядишь, писать научишься.

Я лёг пораньше. Всё-таки завтра предстоит подъём в 6 часов утра.

Меня разбудили в 11 ночи.

— Дорогой, я подумала, не стоит тревожить тебя рано утром. Вдруг ты окажешься в не настроении.

— Для тебя моё настроение останется неизменным.

— Я тоже решила, чего томить тебя ожиданием. Я сама не умею и не люблю ждать, и других никогда не заставляю.

— Я как-то сразу это понял.

— Дорогой, я хочу тебе сказать…

— А ты знаешь, я сам уже догадался.

— О чём?

— Почему Мастер оказался в сумасшедшем доме.

— Критики доконали.

— Ага, которые под боком…

— …

— …

— А сейчас ты о чём думаешь?

— Мама роди меня обратно.

6 часов утра.

— Любимый, вот звоню.

— А вчерашний звонок не считается?

— Ну, я же обещала.

— Ты не обещала.

— Ну, ты же думал, я утром позвоню, пока вечером не позвонила.

— Ну, ты же позвонила!

— Ну, ты же думал!!

— Ну, думал.

— Тогда открывай.

— Что-о-о?!!!

— Я за дверью, любимый.

Я открыл.

— Чего пришла-то?

— Ну, я подумала, чтобы тебя звонками не тревожить, может, ты мне ключи дашь от квартиры.

— Всего лишь!

— Кстати, меня Маргаритой зовут.

19-22 марта 2006 года