— Не помешаю?
Я поднял глаза и застыл в изумлении. А что вы хотите: не каждый день к вам сквозь запертую дверь входят зеленые человечки…
Видимо, уловив мое потрясение, пришелец странно хмыкнул и заверил:
— Ничего, я подожду в зеркальной комнате.
И исчез.
— Н-ну,- только и промычал я с натугой. Промычал с натугой по двум причинам — во-первых, слова, приличествующие данному контакту, почему-то не находились. А во-вторых…, во-вторых, в данный эпохальный момент я сидел на унитазе в офисном туалете на семьдесят пятом этаже небоскреба в центре Манхеттена.
Оставшись наедине с рулоном туалетной бумаги, я быстренько проанализировал свое состояние. Вчера не пил. Галлюцинациями не страдал, сколько себя помню. Восприятие окружающего пространства не изменилось. Значит — все-таки, контакт…
Спешно — а вдруг не дождется?!- выполнил все положенные в туалете действия и выскочил в умывальную комнату, едва успев застегнуть джинсы.
Зеленый человечек терпеливо ждал меня, стоя перед зеркалом во всю стену. При этом совершенно в зеркале не отражаясь.
— Ничего страшного,- поспешил он снять мои сомнения,- я вашим физическим законам не подчиняюсь. Видеть меня можешь только ты. Дело в том,- он на краткий миг замялся,- что я твой личный ангел-хранитель.
— Да?!
— Так получилось,- пришелец выглядел явно смущенным. К тому же он быстро менял свой цвет, на глазах превращаясь из фосфорически-зеленого в нечто серое. Вскоре передо мной стоял молодой парень моих лет, в таком же светлом джемпере и таких же синих джинсах.
— Вообще-то у нас не принято прямо контактировать со своими подопыт… подопечными, но я сегодня решил вот так…- он по-человечески сокрушенно вздохнул,- короче, я пришел попрощаться.
— Попрощаться?- я ничего не понимал. Вроде, только познакомились…
— Видишь ли, Создатель решил прекратить ваш эксперимент. Ученый Совет счел его неудачным. Все контракты по нему аннулированы,- он тут же поправился,- будут аннулированы в двадцать четыре часа по японскому времени.
— По японскому? А почему по японскому?
— Нас в такие детали не посвящают. Торопись, у тебя осталось восемнадцать часов.
— И что произойдет через восемнадцать часов?
— Конец света.
Вот как все просто! Живешь, строишь планы, откладываешь деньги на новый «Форд», мечтаешь познакомиться с умной, красивой, богатой и остроумной девушкой…, или хотя бы с только богатой, не обязательно девушкой…. А тут — бац! Контракт аннулирован. «Простите, сэр, через восемнадцать часов вас сольют в вечность».
— Без вариантов?- спросил я, просто чтобы не молчать.
— Без,- вздохнул мой ангел-хранитель,- ну, какие планы? Будешь в окно выбрасываться? Или передозировка героина? Если что, у меня на примете есть один торговец. Берет недорого… и живет недалеко.
— А подумать можно?- грубовато вышло, парень, собственно, ни при чем. Вон как переживает, прямо лица на нем нет. Если оно у него вообще было…
Мы вышли в коридор. Вернее, это я вышел, а он выплыл.
Рабочий день в фирме подходил к концу. Последний рабочий день, между прочим…
Навстречу своей обычной псевдо-деловой походкой шел заместитель генерального директора.
— Почему не на рабочем месте, Юджин?
Блин, типа не видел, что я вышел из туалета!
— Засунь мое рабочее место в свою чернорабочую задницу.
Да мне только афоризмы, оказывается, писать! Жаль, уже незачем.
Заместитель генерального директора сморщил свое афроамериканское лицо в раздумье.
— Ты расист, Юджин?
— От длительного общения с тобой даже Обама стал бы расистом.
— Ты уволен,- после долгой паузы он, наконец, нашел нужную фразу.
Сказать ему, что ли, про конец света? А вот фиг! Небось, тоже имеет ангела-хранителя. Пускай он эту сволочь и предупреждает.
Я вернулся на свое опостылевшее за четыре года рабочее место, невнимательно оглядел стол на предмет — что бы забрать на долгую память. Чертыхнулся — какая долгая память длиной в уже неполные восемнадцать часов!
Так и не найдя, с кем бы от души попрощаться в этом серпентарии единомышленников, я накинул на плечи всепогодную куртку, сунул в карман пачку кредиток из тех, что собирали всем отделом к Рождеству — совесть даже не шевельнулась, между прочим!- и пошел на выход. За спиной оставался кусок жизни, в котором я торговал нефтью и колготками, кукурузой и самолетами, домами и должностями в латиноамериканских парламентах. То есть, занимался никому не нужной фигней.
Еще час я потерял на забитой машинами парковке. Мой древний «Шевролет» — пять лет старушке, пора на свалку — оказался зажат спереди и сзади. Первым и самым привычным желанием было раздвинуть автомобили, представив, что я на танке. Тем более, что скоро конец света — наглецы даже в суд на меня подать не успеют. Но я сдержался. В мои планы не входило провести остаток жизни в полицейском участке.
Ангел-хранитель молчал, лишь иногда качал головой — или что там у него сверху — и громко вздыхал.
— Куда ты направляешься?- спросил он, лишь только мы все-таки ввинтились из парковки в уличную пробку.
— Есть у меня одна задумка,- неопределенно сказал я,- давно мечтал…
Мелькнувшую было мысль заехать за Джейн я, после минутного колебания, отбросил как неудачную. Связать с ней свою жизнь — куда ни шло, но связывать с ней смерть…. Я представил ее рядом — миллион вопросов, смех «типа Кейт Ричардсон», в конце непременная пьяная истерика…. Нет уж, умру без нервотрепки.
По дороге я остановился дважды — заправил бак под самую крышку, да в отделении банка снял все наличные деньги.
Хотя банковские служащие и удивились моему желанию, но сопротивляться не стали — сумма по их меркам смешная, едва за сорок пять тысяч долларов. Блин! И это я сумел скопить за целых четыре года!
Небрежно побросав пачки денег в спортивную сумку, я снова сел за руль и выехал на авеню, которая вела на север.
— Сколько у нас… меня еще времени?
— Пятнадцать часов, тридцать семь минут.
— Успеем до канадской границы,- хмыкнул я и нажал педаль акселератора.
Значит, вот как…. Все-таки трескотня по радио и телевидению насчет конца света оказалась правдой. И сейчас я мчусь со скоростью семьдесят миль в час навстречу гибели. Хотя, направься я влево или вообще назад — все равно, это будет движением навстречу…
— Что молчишь-то?- спросил я своего попутчика. Тот с готовностью встрепенулся:
— А что рассказать?
— Ну, не знаю. Хоть об этом вашем неудачном эксперименте, что ли. Интересно же, почему девять миллиардов живых существ скоро перестанут жить? Ехать нам долго, так что — развлекай.
Ангел-хранитель немного задумался, потом начал рассказ:
— Собственно, Создатель тогда был еще молод…
— Ага,- хмыкнул я,- седая борода до пояса.
— Это для вас. Вы ведь никогда бы не приняли всерьез своим Творцом безусого юнца.
— Логично.
— Первые опыты прошли нормально. Создатель защитил кандидатскую диссертацию, но…
— Что-то случилось?
— Он был в отпуске. Без его ведома в эксперимент оказались внесены некоторые коррективы. Просто очень хотелось посмотреть, как вы справитесь…
— Дьявол влез?
— Кто? Ах, да, Денница. По-вашему, Сатана, Дьявол, как-то еще. Из соседней лаборатории. Создатель всегда был в фаворе, ну, и забрал для своих экспериментов у коллеги Землю. А тот обиделся.
— Все как у нас,- я горько улыбнулся.
— Я не все подробности знаю, честное слово! Нас на заседания Ученого Совета не пускают, у каждого свой допуск…- он взмахнул руками, когда огромный рефрижератор, едва не зацепив нашу машину, вильнул прицепом и свалился в глубокий кювет. Ангел виновато покосился в мою сторону:
— Привычка. Может, не стоило? Уже бы все кончилось.
— Нет уж! Давай досмотрим это кино до конца,- решительно ответил я,- контракт еще действует? Вот и будь любезен выполнять его требования.
Мы еще дважды оказывались в критических ситуациях. Что выручало — мое ли умение, его ли молитвы — не знаю, но до места назначения машина доехала целой и невредимой.
— Сколько осталось?
— Восемь часов, пятьдесят одна минута.
— Много.
— Что?!- ангел-хранитель решил, что ослышался.
— Тебе не понять. Самая страшная пытка на свете — пытка ожиданием. Пошли.
Этот ресторан на границе с Канадой я нашел еще три года назад. Прекрасное место — нетронутая цивилизацией земля, высокий утес на берегу Атлантического океана, грунтовая дорога, петляющая между огромных валунов. И ресторан, из которого мы с Джейн тогда вылетели куда быстрее пуль — я таких цен в своей жизни еще не видел! Я даже представить себе не мог, что где-то бывают такие цены! И я поклялся себе, что хоть раз в жизни, но я здесь пообедаю. Сегодня — именно тот день.
Ресторан за прошедшие годы ничуть не изменился. В дверях меня встретил зевающий — все-таки двенадцатый час ночи — швейцар, выглядевший, по меньшей мере, адмиралом в отставке. А, может, и бывший таковым на самом деле.
Он оглядел мой прикид с таким выражением лица, будто перед ним не бравый офисный сотрудник нью-йоркской фирмы, а обыкновенная дохлая крыса. Но препятствовать входу не стал. Мы ведь живем в свободной стране…. Тем более, что в этот декабрьский день я оказался здесь единственным посетителем.
Следом, наподобие моего ангела-хранителя, передо мной из ниоткуда материализовался управляющий.
— Рады видеть вас в нашем ресторане,- неискренне прошептал он в мое плечо, упоминая о себе исключительно во множественном числе,- чем можем быть угодны?
— Столик с видом на океан,- ответил я, изо всех сил стараясь не потерять решимость,- торжественный ужин.
— На сколько персон?
— На одну.
Управляющий сделал вид, что ничему не удивился. Хотя, таких клиентов — в смысле, с прибабахами — через его руки наверняка прошло немало. Чему удивляться? Одним больше, одним меньше…
Он торжественно — только что не возглашал через каждые пять шагов: «Его королевское величество…!» — провел меня к огромной стеклянной стене, за которой беззвучно поднимались и опускались черные волны, мерцающие в свете полной луны. Шторм…
Я еще не успел выбрать стул, с которого удобнее всего было бы наблюдать за Катастрофой, как возле меня уже склонились двое рабов управляющего — сомелье и официантка.
С девушкой затруднений не возникло. Печеная на углях картошка по-индейски, аргентинский стейк на открытом огне, икра в ведерке, обложенном льдом, экологически чистые помидоры, нарезанные керамическим ножом на гранитной плите — что тут странного? Единственное, что вызвало появление настоящих человеческих эмоций на ее кукольном личике — это просьба принести тарелку с неразрезанными солеными огурцами и ржаной хлеб. Она лишь уточнила, можно ли в счете указать огурцы как резанные и, получив мое согласие, удалилась на кухню.
С сомелье было труднее. Он долго не мог понять, что я от него хочу.
— Сэр, есть замечательное вино из Франции, урожай одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года…- шелестел сомелье, и перебить его можно было только ударом в челюсть.
— К черту вино!- крикнул я.
В совершенно пустом зале на меня укоризненно посмотрели даже канделябры. Я сбавил тон:
— Я прошу принести мне самый дорогой коньяк, который есть в вашем ресторане. Я не хочу пить французское вино никакого года!
Оскорбленный сомелье затих. В разговор тут же вмешался вновь материализовавшийся у столика управляющий:
— Вы хотите заказать у нас самый дорогой коньяк? Превосходно! Мишель, где у нас коньячная карта?
— Я и без карты могу сказать,- пробурчал сомелье,- если сэр способен выложить за бутылку Courvoisier L»Esprit Decanter восемь тысяч долларов, то он будет первым клиентом нашего ресторана, позволившим себе это безумие.
— Это хороший коньяк?- тут же спросил я.
— Этот коньяк входит в десятку самых дорогих лучших коньяков мира. Он изготавливается из смеси различных коньячных спиртов, которые выдерживаются еще со времен Наполеона I. В этом коньяке специалисты отмечают аромат кураги и цветов, а также длительное послевкусие,- гордо ответствовал сомелье. Блин, только что не добавил — «сам сделал!».
— Если что, я могу помочь снизить цену,- влез в разговор мой ангел-хранитель, но я холодно отрезал:
— Если что, я пока в состоянии сам оплатить свои собственные поминки!
Повисла тяжелая пауза. Ясное дело — ответил-то я невидимому ангелу, а услышали все остальные…
Наконец, управляющий вкрадчиво сказал:
— Сэр, мы выполним все ваши условия. Но, не могли бы вы оплатить ваш счет заранее?
Мы живем в свободной стране. У меня есть право заказывать, а у них — право сомневаться в моей платежеспособности. Начало любого катаклизма в моем понимании — обрыв всех и всяческих сетей, в первую очередь Интернета. Именно поэтому я и снял деньги со счета.
Я расстегнул сумку и продемонстрировал управляющему несколько кирпичей долларов, чем совершенно снял, возникшую было, проблему недоверия.
Дальше все завертелось так, как вертится во всех солидных ресторанах.
Мне приносили заказанные блюда, так не спеша, что я даже в какой-то момент подумал, что не успею попробовать все до самого конца света.
Сомелье принес покрытую паутиной бутылку заветного напитка, лично — и довольно неуклюже — открыл ее, налил несколько капель коричневой жидкости в бокал. Потом сунул туда свой длинный нос, а когда высунул обратно, на лице его явно проступило недоумение. Сомелье недоумевал: почему я могу пить этот божественный нектар, а он — нет!
Внезапно столовые приборы сами собой зазвенели.
— Началось,- тихо сказал мой личный ангел.
— Где?
— Йеллоустоун. Калифорния. Япония и Камчатка. Гавайские острова.
— Выходит, парни, снявшие фильм «Две тысячи двенадцать», угадали?
Ангел, потупив фасеточные глаза, промолчал. Я поразился:
— Что?! Ты хочешь сказать, что вы устроили нам катастрофу, воспользовавшись нашими же фильмами?!
Собеседник явно смутился:
— Вообще-то, Создатель надеялся, что вы самостоятельно решите этот вопрос. Он и книжки вам оставлял, и пророков посылал в надежде, что однажды найдется фанатик, который сможет нажать нужную кнопку. Но вы удержались.
— Ядерная война?
— Ну, да. Лично я настаивал на вторжении инопланетян — все меньше жертв. Но кто там нас слушает, простых херувимов…- ангел рассеянно взял со стола бокал с коньяком, отпил глоток, прислушался к ощущениям:
— Божественный напиток. А ведь даже не первый в первом десятке!
— Ладно. Но как катастрофа достигнет нашего побережья? Какой бы высоты не была волна, она все равно сдуется, пока пересечет Азию, Африку, Европу.
— Уже. Вулкан Эйяфьядлайёкюдль в Исландии. Волна через час накроет Европу.
Я прямо взвыл:
— Вот на фига ты мне сейчас такое сложное название сказал? Я его трезвый выговорить не смогу, а уж после двух бокалов коньяка тем более. Кстати, нам сколько ждать осталось?
— Полтора часа. Как раз на рассвете. Были и другие варианты.
— Очень интересно…
— Правда?- не заметил моей иронии ангел,- сначала хотели сжечь Землю солнечным протуберанцем. Но воспротивился Ученый Совет — Вселенная и так еще не устойчива. Выброс плазменной энергии — это вам не какая-то обычная солнечная радиация. В вакууме такой протуберанец будет лететь миллиарды лет, пока не столкнется с другой звездой. А это уже катастрофа галактического масштаба.
Потом не нашли подходящий астероид. Вот не нашли, и все тут. Вернее, есть один, но ждать полмиллиона лет Совет не захотел.
Ну, и об инопланетном вторжении. Все инопланетяне, живущие в вашей Галактике, внимательно изучив материалы, наотрез отказались с вами связываться. Так что осталось одно всеземное извержение.
— Еще что-нибудь пожелаете?- перед столиком стояла официантка. Я обвел взглядом помещение:
— Вон там, в углу, не музыканты, случайно?
— Они, сэр.
— Пригласи-ка главного. Интересно, на что они способны…
Главный музыкант оказался типичного музыкантского типа — горбоносый, кучерявый, с почти черными глазами, в которых затаилась вечная печаль непонятого виртуоза.
— Национальную музыку играете?
Главный музыкант помедлил, набивая цену:
— Практически любую.
— А вот эту песню знаете?- я тихонько запел на, казалось, уже забытом мной языке:
— Наверх, вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает…
Главный музыкант выпучил глаза:
— Так вы наш?! Сделаем в лучшем виде!
— Не сейчас, дружище,- остановил я его,- ровно через час. Порепетируйте пока. Поверьте, второго случая исполнить эту песню вам больше не представится.
За огромным окном медленно начал сереть канадский рассвет. Океан будто замер, превратившись в бесконечное свинцовое одеяло.
— Видишь?- спросил меня мой личный ангел.
Я увидел.
Океан стремительно мелел, словно убегая от берега в далекую Европу, которой больше не было. Скоро вернется…
Я отхлебнул дорогого коньяка, словно это было обычное пиво. Все-таки нервничаю. Поманил рукой официантку, та подошла так быстро, словно была рядом всегда.
— Управляющего, сомелье и главного музыканта сюда.
Через мгновение все они были передо мной.
— Господа,- я был уже навеселе, и мне хотелось в конце жизни совершить хоть какой-нибудь хороший поступок,- и дамы, естественно. Знаю, вам нельзя. Но! Мы живем в свободной стране! Я настаиваю, чтобы вы выпили вместе со мной по бокальчику этого замечательного коньяка за нашу чудесную, замечательную, несчастную и ни в чем не виноватую Землю! За всю! За Европу, Америку, Азию, Африку…, что я забыл? Не важно! Тост — за всю нашу Землю!
— Пить с клиентом — нарушение,- прошелестел управляющий, но бокал в руки взял.
— Запишите штрафы на мой счет,- махнул я рукой,- за курение тоже штраф? Запишите в двойном размере и принесите мне самую лучшую сигару. Я знаю — у вас есть!
Мы чокнулись. Главный музыкант махнул своим парням, и те грянули так, что даже у моего ангела встали дыбом волосы — или что там у него было:
— Наверх, вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает!
— Мне очень жаль,- сказал ангел и стал растворяться в воздухе,- мне, правда, очень жаль…
— Эх, вы,- сказал я ему,- а ведь просто могли бы оставить нас в покое! Мы бы жили себе, продолжали молиться Создателю, верить в козни Сатаны. Разве мы вам мешали в вашем вселенском масштабе? Ладно, прощай. Ты был мне симпатичен.
Ангел замер, будто задумавшись, почти совсем прозрачный. Сквозь него я увидел, как, закрывая собой рассветное солнце, на нас медленно движется огромная мерцающая стена. Конец света в отдельно взятом ресторане.
В этот одновременно жуткий и торжественный момент как-то особенно к месту прозвучали слова песни:
— … не думали, братцы, мы с вами вчера, что нынче умрем под волнами…
А потом волна словно разделилась на два языка и обрушилась на берег с тяжким ударом слева и справа от мыса.
В ресторан ворвалась бушующая вода, сметая все на своем пути. Я забрался с ногами на столик, спасая самое дорогое, что у меня еще оставалось — не жизнь, нет! Недопитую бутылку коньяка…
© Скуратов Константин Васильевич
227
Загрузка...
