1. Мальчик открыл глаза. Уже наступило утро, сквозь занавески робко заглядывало солнце.
Открылась дверь, и в комнату кто-то вошёл. Вот человек подошёл к кроватке, наклонился и улыбнулся. Мама! Мальчик сразу протянул ручки навстречу, улыбаясь изо всех сил.
Мама рассмеялась и взяла его на руки.
— Ах ты, хитрюлька! – целовала мама ребёнка, — Такой большой, а всё на ручки просишься!
Ребёнок крепко обнял маму за шею, прижался своей щёчкой к щеке мамы.
— Пи-пи хочешь? Давай, на горшочек пока, потом умоемся и пойдём кушать…
— Товарищ полковник! – посерьёзнела мама. – Вы просили разбудить! – Полковник с трудом разлепил веки, с недоумением глядя на разбудившего его лейтенанта Величко.
— Спасибо, лейтенант… — полковник не сдержал зевок, сел на грубо сколоченных нарах, застеленных солдатским одеялом, обвёл взглядом небольшое помещение блиндажа, наспех построенного на новых рубежах обороны. На столе тускло горела керосиновая лампа.
Опять приснилась мама, с грустью подумал полковник, подходя к рукомойнику.
Мама уже умерла, два года назад, полковник даже не смог приехать на похороны. И вот, сны. А полковник слышал, в госпитале, когда лежал с ранением, что, если снится родной дом или родители, к близкой смерти.
Умывшись, командир надел каску, глянул на себя в мутное зеркало, висевшее над рукомойником, обратил внимание на двухдневную щетину, вздохнул, и вышел из блиндажа.
Вчера прибыли новые добровольцы. Ну, как добровольцы… Школьники. Лет по 18.
Полковник ругался про себя, не понимая, зачем пацанов присылают на передовую. Хоть бы обучили нормально! Понятно, что ребята злые, у всех кто-то погиб или ранен, в тылу отсиживаться не намерены, но всё же, дети ещё совсем.
Полковник будто забыл, что в таком же возрасте уже ходил в атаку, сдерживал наступление бандитов, в соотношении, примерно 1 к 10… Конечно, они же тогда были взрослее, не то, что нынешние, знающие о мире только по сведениям из интернета!
И вот, объезжая с инспекцией передовые позиции, полковник решил узнать, как встретили добровольцев. А никак не встретили. Разместили до утра в свободном более-менее окопе, да и всё. Он прошёл по окопам к огневой точке, где расположились вновь прибывшие. Они все были в касках и бронежилетах, вооружены автоматами, а возле станкового пулемёта дежурили ещё два бойца. Никто не курил и не спал.
— Доброй ночи, бойцы! – негромко приветствовал их командир.
— Внимание! – вполголоса сказал сержант, и все подскочили, головами почти касаясь маскировочной сетки.
— Сидите ребята! – разрешил полковник, сам усаживаясь на чурочку, нагретую чьим-то задом. – Как настроение?
— Нормальное, товарищ полковник! – блестя глазами, наперебой заверили пацаны.
— Обстрелы часто бывают? – решился на вопрос один из них. Одетые одинаково, ребята казались все на одно лицо.
— Обстреливают хутор, в основном, — показал командир в тыл. – Оттуда уже все эвакуировались, а всё бьют, потому что пристрелян домик.
— А смысл? – не понял парнишка.
— Смысл есть всегда, — усмехнулся полковник. — Когда пристреляна точка, при присутствии корректора всегда можно перенести огонь куда угодно. На столько-то градусов от хутора, тут и накроют нас!
— Не волнуйтесь! – успокоил напрягшихся ребят командир, — У нас всё под контролем. Все высотки с нашей стороны заняты нашими, деревья, тоже… — полковник замолчал, потому что услышал знакомый шорох. И по звуку понял, что это за ним. «Ну, вот, мама, скоро встретимся!», подумал он, пока наблюдал, как прорывает сетку снаряд, падает среди ребят, зарывается в землю, снаружи остаётся торчать круглый ребристый стабилизатор.
Полковник посмотрел на звёздное небо, подумав: «Интересно, там, на далёких планетах, есть жизнь? И они так же воюют? Истребляют друг друга?». «Боже, о каких глупостях я рассуждаю?». Время будто остановилось.
Полковник снова посмотрел на мину, которая уже начала распухать, готовясь высвободить мощь заряда.
И тогда командир прыгнул на неё, закрывая своим телом пацанов.
Меня отбросило взрывом, я отлетел и шмякнулся о стену, показалось, что повисел на ней, затем сполз на пол. Лежал, не в силах пошевелиться. Потом пришла боль. Болела голова, видимо, здорово треснулся. Тело не чувствовалось совсем, только знал, что оно тоже болит.
Сумел открыть глаза. Темно что-то. Ну так ночь же! Вроде звёзды было видно. Или лицом вниз лежу? Только не глаза! Лучше смерть, чем ослепнуть!
— Динь! – услышал я встревоженный девчоночий голос. – Где ты, Динь? Кай! Ты живой?
— Кого это она зовёт? – удивился я, пытаясь проморгаться. – И откуда девчонка взялась?
Тут с меня что-то убрали, и я наконец-то прозрел.
— Живой? – спросила меня девочка, наклоняясь. – Это от кроватки доска, что ли? Ого! Она вся в осколках! Тебе жутко повезло, Динькай! – девочка поднатужилась и взяла меня на руки.
— Грязный то какой! Но некогда, давай выбираться, пока не нашли! Где твои вещи?
Я оглянулся вокруг, ничего не понимая. Сижу у девочки на руках, вокруг разгромленная комната, которая снилась мне во сне. Вон шкаф, в нём хранилась моя одежда.
— Там! – ткнул я маленькой ручкой. Девочка подбежала к шкафу, поставила меня на ножки, и начала рыться в вещах. Я ухватился за угол шкафа, чтобы не упасть.
— Держись! – девочка стащила с себя рюкзак, набила его одеждой. Нашла ещё маленький рюкзачок, засунула туда шорты, рубашку и куртку. Ещё нашла нижнее бельё. Я всё это понимал, покачиваясь, будто пьяный. Голова почти ничего не соображала. Откуда-то послышались автоматные очереди.
— Всё! – решительно сказала девочка. – Переодеваться не будем, некогда. Побудешь пока в пижамке! – она решительно одела меня в рюкзачок и, надев свой рюкзак на себя, подняла меня на руки.
— Тяжёлый какой! – пропыхтела она, направляясь к двери. Если бы я не был контужен, то сильно бы удивился происходящему, а так, то ли сон, то ли бред.
— Мама? – сумел спросить я девочку.
— Не знаю, она велела найти тебя и бежать в город.
Откуда-то опять раздались выстрелы. Война продолжалась и наяву и во сне.
– Нашли? – крупный мужчина в камуфляже стоял возле большого чёрного автомобиля.
— Нигде нет, босс! – ответил подбежавший к нему человек, так же одетый, с автоматом в руке.
— Найти обязательно! Они не могли далеко уйти. Максимум, в соседнюю страну! – мрачно пошутил мужчина. Подчинённый козырнул и убежал. Мужчина хмуро огляделся. Его джип стоял посреди обширного, когда-то красиво ухоженного двора. Теперь дорожки, клумбы и газоны были перепаханы БМП и БТРом. Красивый, будто пряничный, трёхэтажный домик из жёлтого кирпича, башенки с флюгерами, тоже понёс ощутимые потери. В стенах дыры, кто-то выстрелил из пушки, придурок. Попал в третий этаж, прямо в спальню мальчика. Но в комнате никого не оказалось, несмотря на то что кроватка оказалась разбитой в щепки. А вот шкаф в детской оказался раскрыт, в нём явно кто-то рылся, собирая вещи.
— Блин, долбо*бы! – выматерился босс. – Ничего никому нельзя доверить!
К нему не торопясь подошёл парень в гражданском.
— Бойцы ничего не нашли, Александр Сергеевич.
— Ну так ищите. Вы здесь должны всё знать. Всё-таки, родственник! – язвительно произнёс мужчина. Парень ничего не ответил.
— И запомните, Дмитрий, пацан мне нужен живым. Девчонку можешь продать в бордель, в Турции хорошо за них платят. Только не испорти свою родственницу! – ощерился мужчина, злясь за неудачное нападение. Вроде всё сделано в тайне, напали внезапно, ночью, с серьёзной поддержкой, даже родственник клана Березиных согласился помочь, и вот, такой плачевный результат. Слуг перебили, жену Березина тоже пришлось застрелить, потому что положила половину отряда. Хозяина не оказалось дома, ещё и дети сбежали!
А этот… родственник, он же в детстве бывал в этом доме, играл с местной детворой, должен был знать все уголки! Для этого и взяли с собой, иначе, к чему им перебежчик сдался? Единожды предав… Мужчина покосился на собеседника. Молодой парень, на вид лет двадцати, но в очках. Зачем ему очки? Понтуется? Или прячет глаза? От этих мажоров всего можно ожидать. Этому парнишке может быть вовсе не двадцать!
— Дом перестроили, Александр Сергеевич, — виновато сказал Дмитрий. – Третьего этажа не было, мансарда совсем другая.
— Это понятно, — мрачно ответил босс. – Если бы они улетели с крыши на вертолёте или на метле… Но я видел, никто не улетал. Значит, подземный ход! Бл…! Уходить уже пора, светло совсем. Что, совсем никаких идей нет? – Дмитрий пожал плечами.
— Придётся в городе искать, подключать полицию, гвардию… А! – махнул мужчина рукой, — Поехали! Пусть обшарят каждый угол, каждую крысиную нору! Может, даже хода нет, сховались где-нибудь! И это, вызови наших сыскарей, пусть пошустрят. А боевиков через полчаса отзывай, нечего светиться.
Дмитрий достал рацию, вызвал командира. Отдавать приказы сам не решился, не уверен был в своих полномочиях. Хотя Александр Сергеевич обещал ввести его в свой клан, Дмитрий опасался подставы, потому что, как ни крути, оказался предателем, а предателям доверия мало, если вообще, есть.
Хотя, кого он предал? Родственником он был весьма отдалённым, никаких перспектив в дальнейшем не ожидалось, только работа в дядином офисе. А вот Александр Сергеевич пообещал ввести его в свой клан, если поможет в уничтожении семьи Березиных и пленении младшего сына. После чего Дмитрию грозила женитьба на его приёмной дочке, стерве необыкновенной, и не то, чтобы страшной, но довольно некрасивой девчонке восемнадцати лет.
Но династические браки делаются не для того, чтобы хранить верность и жить с женой, пока смерть не разлучит. Если он противен этой ведьме, то и Дмитрий не станет с ней общаться. Подумаешь! Если будут бабки, будут и бабы!
Но мелкому не жить. Найду, отдам хозяину, а потом… Есть у меня одна сыворотка, следов не найдут, и действует не сразу! Вот удивится Сергеич! А девчонку забрюхатить не мешало бы, своим наследником. Но тогда её прятать надо. Даже знаю, где. Дмитрий засмеялся: будет моей, пока не залетит, а потом пусть Славка с ней развлекается, до родов! Дмитрий повеселел.
— Ребята, ау! Я иду искать! Кто не спрятался…
Мы сидели в каком-то закутке. Я даже не знал, что здесь спрятаться можно. Если бы было время, обязательно исследовал бы тут всё! В тамбуре между входной и стеклянной внутренней дверью, ныне разбитой вдребезги, девочка отодвинула панель, и мы втиснулись внутрь, моя спасительница села на что-то, меня посадила на колени. Пока несла сюда, закрыла мне глаза ладошкой. Не знаю, как прошли, не видел, только слышал злые голоса. Нас искали по всему дому, времени у напавших уже не оставалось, наверное, поэтому крушили всё подряд.
— Да ты мокрый! – прошептала девочка. – ну ничего, потерпи, Динь, выберемся, переодену.
Я прислушался к себе. Да, штанишки мокрые. Неудивительно, так приложило ребёнка о стену, что тело потеряло чувствительность! Тут и взрослый обоссытся!
Так и не пойму, погиб я, или брежу. Но что-то бред сильно реальный. Штаны точно сырые, и сердце колотится, как сумасшедшее. А кто эта девочка? Сестра? Няня? Для няни маловата, должно быть, сестра. Эх, дожил полковник! Сидишь тут, в щели, обоссанный, на ручках у девочки!
Ну-ну, смейтесь. Сколько мне теперь лет? Год? Два? Будь ты хоть дважды боевой генерал, будешь сидеть мокрый, и сосать палец, что я сейчас делаю. Сам не заметил, как засунул пальчик в рот.
— Кай, фу, перестань! – горячим шёпотом укоряла меня девочка, но мне так было легче сосредоточиться.
Через вечность в доме стихло, и мы рискнули выбраться из укрытия. Девочка аккуратно закрыла отверстие, чтобы никто не догадался, где мы прятались, мне опять попыталась заслонить ладонью глаза, но я вывернулся и посмотрел. В обширном, когда-то очень красивом фойе на мраморном полу лежала мама в луже крови.
Я вскрикнул и зажал кулачком рот, потому что узнал свою маму из сегодняшнего сна.
— Не надо, маленький! Не плачь! – девочка стремительно понесла меня из изуродованного дома во двор. Подбежала к собачьей конуре, рядом с которой валялся убитый большой пёс, выдернула стальной кол, торчащий возле будки, и отодвинула её в сторону. В земле оказался люк. Нажав на него ногой, девочка отступила на шаг, дав крышке подняться, потом влезла, вместе со мной внутрь. Надавила на рычаг, и люк закрылся, будка встала на место, а во двор въехали другие машины, взамен уехавших, слышно было.
Девочка устала нести меня, предложила пройтись. Я не капризничал, бойко встал на ножки, определив для себя рост сантиметров в 60-70, примерно. Потому что оказался ниже пояса девочки. Девочка была одета в лёгкое платье, наверное, что было рядом с ней, в то и оделась.
Сначала было холодно, потом разогрелся и даже устал, хотя подземный ход тянулся не так уж далеко. Рюкзачок за спиной привычно оттягивал плечи. Я ухватил его за лямки, как когда-то настоящий боевой вещмешок, чтобы не сползал с узеньких плеч, показалось, что голова была шире.
Пока шли, раздумывал, на самом деле я взрослый человек, или ребёнок? Так и не пришёл к окончательному выводу, потому что не смог поверить в реальность происходящего. Вам, наверное, тоже приходилось наблюдать за собой как бы со стороны. Вот и я, часто перебирая маленькими ножками, смотрел на них отстранённо, пока они здорово так не заболели. Я ведь шёл почти босиком! Пижамка была сшита, как комбинезон, цельная, вместе с носочками, что ли. Ну, вроде колготок. Очень удобно, штанины не задираются… И высох почти. Вот ноги стёр, это правда. Значит, всё-таки ребёнок. Взрослый бы отказался идти босиком по неровному полу, спросил бы сначала про обувь.
— Ляка! – наконец повернулся я к девочке и показал на ноги. Девочка охнула и подхватила меня на руки.
— Прости, совсем забыла! А мы взяли обувь? – я пожал плечами. «Ты же собирала!»
— Ну ладно, уже почти пришли!
Мы на самом деле, скоро упёрлись в тупичок. Девочка нашла запор на неприметной двери, поставила меня на пол и сильно надавила на дверь. Со скрипом дверь отошла. Оказалось, это был стеллаж с банками, заполненными солёными огурцами и помидорами. Тусклый свет пробивался через маленькие щели в углу.
В тот момент, когда моя провожатая задвинула стеллаж на место, там что-то упало, сильный порыв ветра толкнул стеллаж и выбил пыль из щелей.
— Всё, ход обвалился! – объяснила мне девочка, на мой вопросительный взгляд.
Через щелястый люк мы выбрались в заброшенное помещение. Судя по запаху, давно заброшенное, или специально так сделали, чтобы выглядело таким образом.
— Старая дача, — пояснила девочка. – Скорее, садово-огородный участок. Ещё папиному деду принадлежал. Но ещё пока в нашей собственности, можешь не переживать, бродяги не заглядывают, тут охранная система стоит хорошая.
Из её объяснений я не понял, кем мне приходится девочка. Сестра родная, двоюродная, или дочка друга моего папы. Но заботится хорошо! Посадила меня на кровать, и сказала потерпеть.
— Сейчас согрею воды, обмою тебя, а то сопреешь. Потом переоденемся, – и ушла. Я упал на мягкую кровать и закрыл глаза.
Есть время разобраться в себе, пока остался один. Итак, меня убило миной. Здесь, похоже, в это же время погиб этот маленький мальчик. Динь? Кай? Даже спросить не могу! Попытался что-нибудь сказать, получается какой-то лепет.
— Лаконику нихто не писит, лаконика нихто не стё-от! – пропищал я, и звонко рассмеялся. Потом задумался. Песня мне, бывшему взрослым, в тему. Жена ушла к другому, пока я воевал со всякими отморозками, сын почти не знал меня, дочка, пока была маленькой, очень любила, потом стала интересоваться мальчиками. Жена тоже стала ими интересоваться, и вот, ушла к хорошему человеку. Нет, на самом деле, хороший. Мы неплохо выпили с ним, когда я вернулся с длительной командировки. Даже предложил ночь провести за столом, на веранде, а девочки пусть спят в доме. Понимал, каково мне будет, когда он уйдёт спать с моей женой, а мне постелют на диване. Мы ведь ещё не развелись тогда.
Так что, умер я вовремя. Только вот новая жизнь больно насыщенная, на войне не было так весело. Похоже, ищут нас. Думаю, не мороженым угостить хотят. Что же делать? Как помочь своей сестре? Почему я назвал её Ляка? Буду считать сестрой, она так заботится обо мне!
Наконец сестрёнка вернулась! Я заулыбался и протянул к ней ручки.
— Что, соскучился, малыш? – я радостно закивал головой. – Я обошла участок, сигнализация включена, защита, тоже. – Девочка вздохнула. – Воды принесла, сейчас нагрею, искупаю тебя и спать уложу. Устал ведь? – Я согласился, закивав головой.
Вода согрелась, её сестра грела в ведре, кипятильником. Затем, стащив с меня грязную пижамку, поставила в оббитый эмалированный тазик, и, как могла, вымыла всего. Даже дышать стало легче! Завернув в полотенце, опять посадила на кровать.
— Сейчас приготовлю тебе кашку, поешь, и спать. А я постираю твою пижамку, разберусь с одеждой.
На самом деле, скоро меня уже кормили вкусной молочной кашей быстрого приготовления.
Я посматривал из-под чёлки на сестру… или не на сестру? Женился бы на такой заботливой девочке! На сколько она старше? Лет на десять, наверное? Ладно, согласен на сестру!
Когда наелся, девочка уложила меня на кровать, накрыла одеялам и отправилась хлопотать по хозяйству. А я быстро уснул.
— Понимаешь, Серёга, — говорил мне раздобревший после первой бутылки коньяка новый муж моей жены, любовником я назвать его не мог, — Света устала бояться, ждать, потом снова отправлять тебя на очередную войну! Думаешь, я просто взял её и утешил? Нет, мы долго приглядывались друг к другу, твои дети хорошо ко мне отнеслись. Если бы не это, не знаю, как сложилось бы…
Я только кивал, угрюмо уставившись на столик, уставленный закусками. Столик нам накрыла Света, всякими вкусными блюдами, которые я не видел уже полгода, а то и больше, при редких встречах с женой она меня так не угощала, всегда на скорую руку, потом в спальню, а там три дня радости, и снова слёзы расставания. Кого мне винить? Хотя Света сегодня ни разу не посмотрела мне в глаза, лицо, будто каменное, да и я виновато опускал взгляд, видя, как она суетится на кухне.
Когда пришёл домой, там никого не было. Своим ключом открыл дверь в пустую квартиру, нашёл на кухонном столе записку с новым адресом. «Приезжай, хочу тебя увидеть, я очень сильно тебя люблю, но больше не могу так жить!».
Я тоже хотел её увидеть, только не знал, что будет так больно. А Саша знал, на этот случай набрал коньяку, разных сортов.
Сын учился в институте, сегодня ночевал то ли в общежитии, то ли у подруги, дочка прилипла ко мне сначала, со слезами, потом оставила, когда кто-то позвонил ей по телефону.
— У тебя замечательные дети, — продолжал Саша, — мы вместе обрабатываем сад и огород, у нас всегда свежие овощи, фрукты. Похоже, Витя скоро женится, внукам тут раздолье будет!
Да, как я заметил, в этом доме внукам, да и детям, будет намного лучше, чем в городе, в маленькой двухкомнатной квартирке. Только многолетняя привычка ждать и терпеть боль позволяла мне сохранять спокойствие, а коньяк, к сожалению, был слабенький, сколько ни пил, оставался трезвым. Только усталость взяла своё.
— Что, Иваныч, устал? – я кивнул. – Мы с тобой разместимся здесь, а девочки пусть в доме спят, — сказал Саша, и я ему был за это благодарен, даже отпустило немного. Не знаю, что бы я делал, если бы этот человек пошёл спать с моей женой, а я остался бы на веранде, как верный пёс.
Саша помог мне лечь, сам прилёг рядом. Не успел я уснуть, кто-то толкает меня в бок:
— Кай, просыпайся! Вставать пора, надо идти! – жена, что ли?
— Куда идти? – хотел я сказать, но получилось что-то невнятное. Однако, назюзюкался ночью! Голова раскалывается, язык не шевелится! Открыв глаза, долго хлопал веками с длинными ресницами, не смея поверить в происходящее: я опять малыш, сестра выпутывает моё маленькое голенькое тельце из большого полотенца.
Я разревелся. Не от того, что опять стал маленьким, а от того, что прошлое не отпускает, а новое тело с яркими эмоциями очень остро восприняло приснившуюся трагедию. Сразу вспомнилось, что и в этом мире маму убили, я снова сирота.
— Кай, ну что ты? – растерялась сестра, — Папа обязательно нас отыщет! Он мне дал подробные инструкции, как действовать в таком случае! Мы выберемся, не плачь! – сестра целовала мои глаза, щёчки, а я никак не мог успокоится, судорожно всхлипывая.
Девочка сводила меня в туалет, помыла, и накормила. Потом помогла одеться в то, что взяли вчера с собой. Несмотря на спешку, взяли почти всё, что надо: бельё, рубашки, шорты и даже носки. А вот обувь забыли. Зато нашли в углу заскорузлые старые кожаные сандалики.
Сестра добросовестно размяла их, чтобы не натёрли ноги, и я обулся.
— Если будут натирать, скажи обязательно! – предупредила она меня. Я пообещал.
Конечно, район садоводов, хорошо, но до города далеко, надо идти на остановку, ждать автобус. Если бы мы были взрослыми, никто не обратил бы на нас внимания, а то могут прицепиться с вопросами. Но никому не было дела до двух детей, вышедших к остановке, даже не предложили присесть на единственную лавочку, занятую могучими тётками. Их компанию разбавлял один сухощавый старичок с многодневной серебристой щетиной на лице. До того, как мы подошли, он развлекал их разговорами, от чего тётки игриво смеялись. Потом подошли мы, и разговор прекратился. Подозреваю, что говорили что-то взрослое, не для детских ушей. Я даже проникся к деду с уважением. Редко кто из дачников сдерживается при виде детей, как говорили на своём взрослом языке, так и продолжают.
Сестрёнка расстегнула кармашек на моём рюкзачке, достала оттуда монетки, показала мне и спросила:
— Сандалики не жмут? – я отрицательно покачал головой, с детским интересом разглядывая взрослых. Очень странно было видеть их чуть ли не великанами. К тому же они смотрели на меня как-то странно. Старались не встречаться со мной взглядом. Я подумал, что у меня что-то не так, вопросительно посмотрел на сестру. Она взяла меня на руки, чмокнула в щёчку и прошептала:
— Не обращай внимания! Ты самый красивый мальчик в мире!
Тут подошёл автобус, весь в пыли, и мы сумели войти в него и даже сесть, на колесе, куда толстым тёткам не забраться, а дедок нашёл себе место на заднем сиденье.
Автобус взвыл мотором и поехал, скрежетнув скоростями. Когда-то, когда я в первый раз был маленьким, мама возила меня на таких же старых ПАЗиках.
Мы несколько раз ещё останавливались у дачных участков, Люди то заходили, то выходили. Кто-то заносил корзинки, кто-то выносил мешки. Для меня всё это было непонятно. Если утро, люди должны приехать на дачу, и ковыряться в грядках, а не уезжать. Поломав голову, отбросил эти ненужные мысли, тем более что голова снова разболелась. Я даже стал хныкать.
— Потерпи, маленький, скоро приедем, — успокаивала меня девочка. Как же её зовут? Не называть же Ляка. Тем более, может, это и не имя её, а что-то другое.
Скоро-не-скоро, но мы приехали на автовокзал. Сестра внимательно осмотрелась, прежде чем выйти, потом взяла меня на руки, и мы покинули скрипучий и пыльный автобус.
Быстро пересекли привокзальную площадь и вошли в фойе вокзала.
— Писить хочешь? – спросила меня девочка. Я кивнул, и мы скрылись в дамской комнате.
Пока я облегчался, сестра пыталась слегка изменить свою внешность. В зеркале себя я не видел, зато видел лицо сестры. Умелыми движениями она нанесла румяна и краску на лицо, приклеила ресницы и подрисовала чёрным карандашом брови, изменила линию рта. Потом запихала ватные комочки за щёки, что придало ей забавный вид. Посмотрев на меня, подмигнула.
— Ну, как? – я даже растерялся, не зная, что сказать.
— Закрой рот! – засмеялась сестрёнка, — Извини, поцеловать тебя не могу, а то смажу макияж. Хочешь на себя посмотреть? Ты такой забавный! – и она поставила меня на раковину.
Лучше бы она этого не делала. Из зеркала на меня глянул на редкость некрасивый ребёнок, мне даже показалось, урод. Только огромные глаза, как у кота Шрека, скрашивали неприятное лицо. Даже не могу нормально описать, почему оно показалось мне таким.
— Ты что? – удивилась девочка. – Всегда тебе нравилось на себя смотреть… Ну, ладно, пойдём. – Мы вышли из туалета и направились к остановке городских автобусов.
Наверное, сестра устала, потому что я топал на своих маленьких ножках, с трудом поспевая за ней.
— Наверное, уже кушать хочешь, — рассуждала сестра, — ну, ничего, устроимся, схожу в магазин, что-нибудь приготовим!
На нас никто внимания не обращал, я уже успокоился, тем более, будучи новичком в этом мире, не знал, кого и чего опасаться.
Подошёл автобус, названия которого я не сумел прочитать, но гораздо комфортнее пригородного, да и голова почти перестала болеть, после того как нам удалось занять места для пассажиров с детьми.
Ехали мы довольно долго, пока не приехали на окраину города, застроенную домами, похожими на коробки. Даже наши «хрущёвки» выглядели привлекательней. По крайней мере, «хрущёвки» были выложены из светлого силикатного кирпича, а эти были какой-то бурой расцветки с примесью цветов детской неожиданности.
— Райончик, конечно, так себе! – бурчала себе под нос сестра, таща моё усталое тельце на «буксире». – Надеюсь, здесь нас искать будут в последнюю очередь.
Мы всё-таки дошли! Наша квартира оказалась на четвёртом этаже. Сестра открыла ключом металлическую дверь и мы вошли в крохотную прихожую. Дальше была видна комната с убогой мебелью.
— Отдохни пока, — сказала девочка, указывая на диван, и я послушно полез на него, скинув ненавистные сандалии. – Потом помоемся и покушаем. А я пока схожу в магазин, за продуктами. – Я не возражал, развалившись на диване, давал отдых уставшим ногам.
Сестра ушла, я лежал, лежал и уснул. Когда проснулся, было уже темно, а сестры всё ещё не было.
С нами КТО?
166
Загрузка...
