Соотечественница

Соотечественница

Рассказ

Живи как можешь,
раз нельзя как хочется.

Цецилий Стаций,
римский поэт и комедиограф

Дело было в прохладном месяце марте. Теплоход «Парижская коммуна» ошвартовался в шведском порту Мальмё накануне вечером. Накануне замполит Георгий Набатов выступил перед экипажем с политинформацией. Обрисовал порт Мальмё как мегаполис, культурный центр и курорт с чистейшим пляжем. Сообщил народу, что первое упоминание о городе датировано в церковных архивах аж 1270 годом. Добавил, что это шведская житница. А еще эта точка захода интересна тем, что в городе проживают представители 164 национальностей. Не преминул отметить, что фирменными блюдами горожан являются жареный гусь, яичный торт и копченый угорь. Матрос Самохвалов, как всегда, начал оригинальничать. Мол, а как там, в Мальмё, дела обстоят с ночной жизнью и развлечениями. После этого политинформация как-то смазалась. Первый помощник Набатов закруглил тему: «Вопрос, конечно, интересный. Кстати, танцплощадка в Мальмё самая крупная в Скандинавии, но нам туда не надо. К тому же самые красивые женщины живут в Калининграде и с нетерпением ждут нас». Не мог же он сказать, что вопрос идиотский. Да и всем хорошо известно, что правилами поведения советского моряка за границей ночные хождения членов экипажа в инпорту не предусмотрены.

Сразу с утра на сухогрузе началась привычная рутинная работа — плановая погрузка соевого шрота с пунктом назначения груза – Клайпеда. После разгрузки в литовском порту «коммунарам» предстоял короткий, но муторный переход в Калининград по неспокойной в это время года Балтике. Такое распоряжение получил радиограммой капитан сухогруза Полищук из управления Западного пароходства.

Будничная жизнь экипажа в иностранном порту шла своим чередом. К судовому однообразию люди давно привыкли, не один год одним экипажем ходили на этом корабле и по личной инициативе списывались с борта на берег только по очень веским причинам или же по серьезному «залету». За место на пароходах Западного речного пароходства люди держались, как говорят, зубами. Все-таки не зря эти теплоходы типа «река-море» называли кораблями с «золотыми килями» — зарплаты вполне приличные, «плечо» переходов из порта в порт – короткое. В море болтались недолго, да и частые стоянки в иностранных портах давали экипажу приятный отдых для души и тела. Так и ходили счастливчики из ЗРП по морям, по волнам, сегодня — здесь, завтра — там.

Первому помощнику капитана Георгию Набатову полгода назад исполнилось всего лишь 30 лет. И сегодня у него с утра появилось хорошее настроение. Все-таки на улице весна, мартовская пора, пробуждение природы. Да и возвращение домой – это счастье, доступное только морякам. Он был белой вороной среди других замполитов – «черных» полковников – отставных кагэбистов. За плечами у него была только школа комсомольского функционера. И он прошел ее сполна, следуя по карьерной лестнице к должности флотского комиссара. Удивительно, как он преодолел всю эту сложную, полную коварных неожиданностей стезю. Комсомол давал в те времена человеку многое, но только если сам человек стремился идти вперед по всем направлениям. Главное – знать меру. Вот с этим делом у Набатова не все обстояло благополучно. Он не мог терпеть рутину и всегда искал приключений.

Один агитрейс на пропагандистcком катере Западного речного пароходства под названием «Москвич» чего стоил. Однажды секретарь комитета комсомола пароходства Георгий Набатов набрал команду из юмористов, сатириков, девчонок из диско-балета «Вояж» от ДК вагонзавода и вышел с миссионерскими целями в агитпоход вверх по реке Прегель просвещать прибрежных аборигенов. Дивы-танцовщицы подобрались шикарные, статные, в полупрозрачных нарядах. На первом же выступлении в селе перед отрядом мелиораторов, прокладывавших осушительные каналы и получивших после обеда аванс, был полный аншлаг. Захмелевшие строители, обалдев от невиданной красоты диско-балерин, дикой ордой полезли на сцену. Пришлось всей труппе срочно ретироваться и бежать полуодетыми по камышам к теплоходу, в авральном порядке рубить причальные концы. Поэтому первоначальная идея Набатова еще выступить и в тюрьме «Семерка» для особо опасных преступников в городе Гвардейске, который находился выше по течению реки, как-то угасла сама собой.

Тогда его чуть было не сняли с должности секретаря комитета ВЛКСМ пароходства по «телеге», поступившей от заведующего парткабинетом Сафрончука. Деду было под семьдесят лет, и старая большевицкая закалка не позволила ему пройти мимо таких безобразий. К счастью, все обошлось, в Октябрьском райкоме комсомола города Калининграда Георгия Набатова лишь пожурили по-отечески. Мол, либеральничай, но знай меру во всем: в пьянке, в бабах и в свободомыслии. Ему многое прощалось. Если раньше в Западном речном пароходстве комсомольская жизнь напоминала болото, то при Набатове она забила ключом. За короткий срок новый молодежный лидер смог зарекомендовать себя с прекрасной стороны. Организовал лучший в городе районный комсомольский оперотряд. Собранная им команда для участия в телевикторине «1000 вопрос об океане» заняла призовое место. На туристических слетах команда пароходства постоянно выходила в победители. А какие дискотеки он закручивал для молодежи в плавучем кафе «Алые паруса», стоявшем на якоре в центре города на Прегеле. И, что немаловажно, Набатов обеспечивал хороший рост рядов в комсомольской и партийной организации. Дело дошло до того, что он вовлек в комсомол 25-пятилетних грузчиков со склада речного порта. Редкий в истории пароходства случай, когда, будучи комсоргом, Набатов вошел в состав парткома. И почти год был и.о. секретаря парткома, пока партайгеноссе тяжело болел.

Набатов сидел в своей каюте за столиком и мучительно собирал силы для неприятного, муторного, но обязательного дела. По долгу службы ему следовало приступить к составлению рейсового отчета о производственной и политико-воспитательной работе за 1 квартал 1985 года. Ежерейсовый отчет – дело святое. Один экземпляр такого труда с пустыми графами заранее вручался перед рейсом каждому замполиту в виде амбарной книги с официальным титулом «Министерство речного флота РСФСР. Западное пароходство». С грифом «Для служебного пользования». Этот «талмуд» значился под № 000352. Отчет по инструкции составлялся за двумя подписями – капитана и его первого помощника. Имелась пояснительная записка, которая наставляла, как готовить отчет. Первым делом там отражалась производственная деятельность экипажа. Потом надо было расписать организацию соцсоревнования и ход выполнения принятых соцобязательств. Нельзя было забыть про техническую учебу и военно-морскую подготовку. Отдельные разделы посвящался оргпартработе, идеологической, общественно-массовой деятельности и политпросвещению команды теплохода.

И еще требовалось сообщить о работе в рейсе по изучению таможенных правил и норм поведения советского моряка за границей, особо остановиться на контроле за количеством вещей, приобретенных членами экипажа за границей, об организации увольнений членов экипажа с борта судна на берег, про их характерные встречи с иностранцами на судне. Но и это еще не все. А интернациональная работа, а обеспеченность экипажа контрпропагандистской литературой на иностранном языке, кинофильмами, сувенирами. А впечатления членов команды об увиденном за рубежом. А любые высказывания иностранцев при контактах об СССР и советских людях. А установление партнерских связей с портовыми отделениями обществ дружбы, другими организациями. На основании наблюдений о капиталистической действительности замполит обязан был сделать свои выводы. Завершить отчет полагалось краткими характеристиками на моряков с отражением моральных качеств, отличий характера, политической зрелости, знания дела, а для комсостава – отметить наличие способности управлять людьми. Эх, тяжела доля комиссарская, кручинился Набатов. Кому нужна вся эта писанина, одуреть можно от такой галиматьи. Что со мной будет к 50 годам при такой работе и представить страшно.

Этой ночью, накануне захода в шведский порт, ему приснился удивительный сон, и главное – цветной. Картинка сновидения была детальна и красочна: он стоял у залива с прозрачной голубоватой водой, местами облагороженной белыми лилиями, и красиво окаймленной вдоль берега зелёным частоколом тростника. И вдруг, на водной глади показалась пара белых лебедей. Гусак затейливо ухаживал за лебедушкой. Какие только водные пируэты самец не выделывал вокруг нее. Полная райская идиллия со всеми проявлениями любви и нежности. Людям бы поучиться у этих красивых птиц во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Но неожиданно ухажер взгромоздился на даму сердца, за пять секунд сделал свое дело и, как ни в чем не бывало, отчалил в другую сторону важным крейсером. Через три минуты его и след простыл. Даже в щечку не поцеловал подругу паразит, мужлан. Так сказочно все началось и такой прозой закончилось. Набатов вроде как поначалу расстроился, вспомнив сновидение, а потом посмеялся над собой. Се ля ви, и тебе ли, помполиту, этого не знать.

Жизнь на теплоходе у причальной стенки шла по строгому судовому распорядку. Те, кто был свободен от вахты, ушли в увольнение на берег. Горбачевская вольница, перестройка перестройкой, но почему-то в город по-прежнему ходить можно было только тройкой. У кэпа Георгия Ивановича Полищука в это время должен был начаться адмиральский час. После перенесенного инфаркта мастер каждый день совершал трехкилометровую прогулку по палубе, накручивая большие круги вокруг крышек трюмов. А затем командиру полагался обязательный сон. И тут к Набатову постучали в дверь, вошел вахтенный матрос Ястребов: «Георгий Иванович, вас к капитану просят зайти».

Мастер, как часто зовут на сухогрузах капитанов, был явно взволнован: «Слушай, Жора, тут какая-то фифа пожаловала, говорит, что по культурным связям с моряками». Кэп явно нервничал, гостья ломала его твердый график с непременным послеобеденным сном. «Тезка, в общем действуй, получи бутылку «Арарата» и палку сервелата, — выделил из своих представительских запасов капитан, — иди, занимайся по своему профилю, сам знаешь, как я не люблю этих визитеров». И в самом деле — все иностранцы для капитана, коренного одессита, значились «немчиками», которых он терпеть не мог. Набатов, не ожидавший такой щедрости от начальника, послушно кивнул: «Лады, Георгий Иваныч, встретим, как положено». Уже на выходе капитан остановил его: «Погодь, вот еще коробку конфет возьми, все-таки баба пришла». В коридоре Набатов, конечно, чертыхнулся: «Наверное, какая-нибудь бабулька – божий одуванчик в буклях приперлась из Армии спасения мореманов по наши заблудшие души. Любят в Швеции плодить подобные организации».

Когда замполит вышел к трапу, то увидел стоявший у борта теплохода серебристый «Мерседес». Рядом, как на обложке журнала, красовалась его обладательница в мутоновой шубке. «Ни хрена себе бабулька, тут такая мамзель пожаловала», — отчего-то заволновался Набатов. «Рыжая синеглазая бестия, яркая представительница стаи ночных бабочек, — дал незнакомке первоначальную оценку Георгий. Прикрываются, понимаешь, всякими спасительными миссиями для моряков, завлекая для начала пивом и биллиардом».

— Здравствуйте! Я – первый помощник капитана Георгий Набатов. Вы к кому? С какой целью, мадам?

— К вам, конечно, уважаемый комиссар, хотела бы побывать на территории Родины. Я – ваша соотечественница, тем более, что все мы на этой земле братья и сестры. Зовут меня Инесса, фамилия Бертельман. Я представляю гуманитарную миссию для моряков. Правда, я только начинающая сотрудница и хочу попробовать себя в этой роли.

Так, успел прокрутить ситуацию в мозгах, Набатов, наверняка из религиозной антисоветской организации, типа каких-нибудь иеговистов. Вот тебе, первый помощник, и настоящая практическая работа. Начинай со всей мощью свою контрпропаганду. Того и гляди, устроит тебе эта птичка провокацию, грехов не оберешься. Подкинет на судно подрывную литературку, как пить дать, эта рыжая мартовская кошка.

— Мы так и будем вести наш диалог на холодном ветру, товарищ Набатов?

— Пардон, госпожа Бертельман, просто вы так внезапно пожаловали к нам, честно говоря, мы не ожидали такого сюрприза. Пройдемте, пожалуйста, на борт.

Набатов провел посетительницу с нижней палубы наверх по коридору наверх к себе в каюту.

Гостья сморщила красивый носик:

— Да, тесновато у вас тут, конечно, но, как известно, в тесноте да не в обиде.

— Позвольте вашу шубку, сами видите, каюта у меня не люкс, но законы гостеприимства — прежде всего. Присаживайтесь на диванчик. Так, от чего вы спасаете моряков?

— От одиночества, от хандры, от депрессии. У нас в интерклубе хорошие условия, есть бассейн, биллиард, спортивные тренажеры. Могу прямо сейчас группу моряков туда отвезти.

— И это все бесплатно?

— Конечно, шведское правительство субсидирует нашу благородную
деятельность.

— Да, сказочное предложение, жаль, что вечером мы покидаем порт. А так бы обязательно побывали у вас, в этой самой миссии.

Перед Набатовым сидела красивая женщина, кровь с молоком, и, как ему показалось, ее слова были искренними, без задней мысли. Только большие глаза гостьи показались Набатову чересчур холодноватыми. С другой стороны, это вполне нормально для голубого цвета. Те же полевые васильки тоже, казалось бы, голубые, но все-таки есть в них какая-то теплота, отметил про себя Георгий. А тут такие красивые, но прохладные женские глаза. Наверное, что-то у нее в жизни не так, чего-то ей не хватает.

— Ну, что же мы, как-то не по-русски, — тут же засуетился Набатов, — одну минутку, я сейчас столик организую. Будьте как дома. Вы можете разуться, а то в сапогах не совсем удобно, вот вам тапочки, совсем новенькие.

— Что вы, что вы, Георгий, я же ненадолго, если бы я знала, то с собой бы тоже кое-что прихватила. Но решила, что первый визит вежливости пройдет суховато. У вас же вся жизнь по инструкции. На других судах меня как-то суховато принимали.

— На будущее советую, когда идете к нам, ничего с собой брать не надо, у нас, как в Греции, есть все. Вот хороший коньяк «Арарат», вот сервелатик, вот конфеты на десертик.

— А где сейчас ваш капитан? Я бы хотела тоже с ним встретиться.

— Сожалею, но наш мастер, так на нашем торговом флоте чаще именуют капитана, полночи на мостике провел. Он просил меня извиниться перед вами, неважно себя чувствует. Трудный переход был, штормило. А капитан у нас -ветеран флота, годы, сами понимаете, свое берут. Зато я полностью к вашим услугам. Ну, давайте, за знакомство!

Коньячок, бутылку которого открыл Набатов, попался отменный. Через полчаса он и гостья почувствовали себя старыми знакомыми.

— Вы не поверите, Инесса, мне кажется, что я вас знаю сто лет, хотя если быть совсем точным, то лет двадцать уж наверняка. Ведь нам еще до ста очень далеко.

— А вы довольно контактный человек, хотя, понимаю, что для замполита это абсолютно необходимое качество. Может, вас специально учили этому на курсах?

— Учили, конечно, но дело, мне кажется, в другом. Просто вы тоже коммуникабельный человек. Из вас бы получилась хорошая разведчица. Получается, рыбак рыбака видит издалека, хотя в нашем случае не рыбака, а рыбачку. Кстати, о себе вы мало пока что рассказали.

— А что тут рассказывать? Окончила филологический факультет университета, работала переводчицей. Встретила по жизни инженера из Швеции, он у нас в Воронеже занимался поставками сельхозтехники. Втюрился в меня швед без памяти и сделал предложение. Долго раздумывать я не стала, появилась возможность изменить жизнь. Люди не бегут оттуда, где хорошо. Как говорят, рыба ищет, где глубже. Вот уже пятый год живу за границей, получила шведское гражданство. Сейчас с уверенностью могу сказать – за морем не всё так, как это мне представлялось до переезда за бугор. Видно нет рая на этой земле. Порой я чувствую себя никем в этой чужой стране, не поверите, даже хочется завыть волчицей от осознания своего одиночества. И так хочется иногда чего-то родного. Муж постоянно в командировках, я часто остаюсь дома одна, знакомых у нашей семьи мало. Здесь все живут слишком замкнуто. Вот через пролив в Дании люди более раскованные. Вам со стороны, конечно, этого не понять.

Набатову искренне стало жаль эту молодую цветущую женщину. Вряд ли она пыталась изобразить ностальгирующую соотечественницу. Видно, в самом деле красотку припекло на чужбине. В то же время с ним начало твориться что-то несусветное. Георгия после третьей рюмки просто понесло, с каждой минутой ему все сильней хотелось близости с этим прекрасным созданием. Он элементарно возбудился как нормальное животное со здоровым инстинктом. Хотя чему удивляться, все естественно и натурально, уже месяц как экипаж в рейсе без женщин и береговых утех.

— А давайте выпьем на брудершафт! Я думаю пора перейти на «ты», все же не чужие мы с вами здесь, вдали от Отечества, — вдруг предложила гостья.

«Ага, — сразу протрезвел Набатов, — вот оно начинается, явная провокация». Но через минуту все его молодое естество выдало простое решение: «Да гори оно все синим пламенем. Когда еще представится такой случай. Она молодая. Я – молодой. Мы словно созданы друг для друга».

— Георгий, ты что-то задумался? Смотришь на меня, как комиссар Фурманов на Анку, прости за сравнение.

— Может, я и не профессиональный психолог, но мне кажется, Инесса, что наши мысли и желания совпадают?

Дикий инстинкт не мог обманывать Набатова. В глазах Инессы загорелись какие-то странные огоньки. Они как маячные сине-зеленые огни давали команду кораблю на вход в порт. Бутылка коньяка опустела больше, чем наполовину. Вдруг, он почувствовал, как ее ножка, словно белочка по веточкам, заскользила по его ноге все выше и выше. И тут Набатов сорвался, его правая рука машинально оказалась у Инессы между тугих, с бархатной кожей, бедер. Он явно почувствовал эту бархатистость сквозь капрон чулок. Ему вдруг вспомнились стихи Олжаса Сулейменова и он прочитал их Инессе: «Она обнажилась, легла под светильник. Свет жадно хватался, ласкал, но она не пустила ни блика в межбедрие…»

— Мне нравится такая поэзия…, — отозвалась Инесса

— Кстати, Сулейменов еще тот половой хулиган был в 30 лет, — высказал свою осведомленность Набатов, — а теперь посол Казахстана в Великобритании.

— Ты тоже, Георгий, пишешь?

— Да, но я работаю штучно, не могу, как некоторые, писать километрами.

— А у тебя чуткие руки, как у мануального терапевта, сделала комплимент Инесса.

— Когда встречаешься работать с таким редкоземельным созданием, как ты, приходит настоящее вдохновение. Инесса, может, это все банально звучит, но сейчас все именно так.

В какое-то мгновение Набатов опомнился, а вдруг сейчас кто-нибудь придет к нему в каюту. Он стремительно встал и закрыл дверь на ключ. И сразу успокоился, да и кто в это время придет, когда все в городе. Капитан спит, матрос прикован инструкцией к трапу, вахтенный механик наверняка саморемонтом двигателя занимается. К тому же обязательно постучат, а уж он найдется, что ответить. Все-таки он при исполнении служебных обязанностей, и нечего тут всяким шляться и мешать ему.

— Инесса, ты просто чудо, сказка, наваждение…

— Продолжай, продолжай, мне такое давно никто не говорил в этой чужой и холодной стране…

Инесса смотрела на него шальными голубыми глазами, и только за этот ее взгляд можно было пойти на нарушения любых правил и норм. В голове Георгия мелькали несуразные мысли: «Чулки – это даже оригинально, у нас во всем Союзе все женщины повально ходят в колготках. А тут такая мелочь дамского туалета, а так сильно заводит». Настал момент, когда Набатовых в каюте оказалось двое. Один – шебутной, рисковый молодой мужик, другой – флотский комиссар с уздой условностей и догм. Ограничений для него было много: моральный кодекс строителя коммунизма, партийный устав, правила поведения советского моряка за рубежом. И кто как не он написал лучшее на курсах первых помощников эссе в Ленинградском институте водного транспорта «Нравственные принципы коммуниста»? Где же ты настоящий, Жора?

Набатов извлек Инессу из-за стола, поднял на руки и опустил в корабельную койку. В близости Инесса оказалась страстной «певуньей», ее стоны действовали на него как допинг: « Жора!.., Ж-о-ра!.. О-о-о…, Жо-р-а-а-а!…»

— Тише, дорогая, стихни, stop talking, мы же здесь не одни…»

Он снова и снова находил ее теплые, мягкие губы, бесконечными поцелуями приглушая ее восклицания. Набатов искренне импровизировал с ее именем: «Инессенция! Инессита!»

— Ах, какой ты сильный, Итенька, — закрыв глаза, вдруг чувственно прошептала Инесса.

В эмоциональной горячке Набатов даже не обратил внимания на незнакомое слово «Итенька». Мало ли что даме пригрезилось в такой обстановке. Теперь между ними не оставалось ничего, что бы их смущало или делало неловкими. Это был полет на другую планету, но рано или поздно они должны были с нее вернуться. Но это потом, а пока они вместе — в полете.

Инесса казалась ему прекрасным ангелом. Визитерша, в чем мать родила, сидела в корабельной люльке и вовсе не спешила ее покидать. Она стала главным украшением судовой каюты. Это был великолепный натюрморт.

— Ты меня раздевал, а теперь повтори все в обратном порядке, — сказала она ему.

— Ну, не капризничай, Инессита, давай по порядку, сначала трусики, потом чулочки. И сама, сама, ты ведь не маленькая. А вот еще юбочку не забудь, а теперь — сапожки. Слушай, прекрасная соотечественница, а где же твоя вторая сережка? Сейчас поищем. О, вот же она, закатилась под подушку. Хорошо, что цепочка не порвалась. Добрый знак. Ты должна сойти на берег такой же, какой поднялась на борт, без потерь и сожалений. Нам чужого не надо.

— Фу, какой ты меркантильный, а еще поэт. Кстати, есть такая примета, если женщина в постели потеряет серьгу, то у нее впоследствии обязательно рождается девочка. Георгий, ты постоянно меняешься, как хамелеон, еще недавно ты был совсем другим, таким нежным и ласковым. А теперь противный.

— Ну-ну, дорогая гостья, за пару часов знакомства мы многое успели, теперь не хватало поссориться. Кстати, хочешь экспромт: «Нас познакомила усталость». Хотя, признаюсь, эти строки написал не я, а один мой знакомый офицер-поэт Виктор Швецов. Я даже ему тогда позавидовал: какая точность в оценке состояния мужчины и женщины после апогея интимной близости.

— Георгий, так что между нами было? Любовь с первого взгляда? Физическое влечение? Сексуальная вспышка? Чувственная искра? Надеюсь, ты напишешь стихи об этом?

— Если рассуждать со служебной точки зрения, то, наверное, для меня это было короткое замыкание в мозгах. Но прекрасное и неповторимое. Нас притянуло друг к другу, как два разнополярных заряда, силою наших темпераментов в тысячу ватт.

— На Западе это называют «квики».

— Не понял?

— Ну, это очень быстрый, жаркий, страстный секс, сжатое время — это допинг для обоих партнеров. Особенно для меня. У нас с мужем это в принципе невозможно. Родители его воспитывали в духе подчинения рациональности, здравому смыслу, строгой последовательности. Эмоциональность у них в семье не считалась большим достоинством. Напротив, спонтанное проявление чувств, даже сейчас, после пяти лет совместной супружеской жизни моей «половинкой» воспринимается, как беспорядок и потеря контроля. Но это отдельная история.

— Знаешь, философ Кант считал, что половое влечение – это величайшее чувственное наслаждение, которое не имеет ничего общего с моральной любовью.

— Георгий, я тоже не лыком шита, у меня ведь диплом филолога. Поэтому кое-что помню из трудов кёнигсбергского гения. Кажется, он говорил, что мужчина не может испытывать удовольствия от жизни без женщины, а женщина не может удовлетворить свои потребности, помимо мужчины.

— Что-то мы глубоко уходим куда-то в философию.

-Да, ты прав. Кстати, а кто ты по знаку Зодиака? Я – Рыба.

— О, Инесса, я — страшный человек, по знаку Зодиака – я Лев, по китайскому гороскопу – Дракон. К тому же в моих венах, кроме русской и белорусской, течет и цыганская кровь.

— Я в этом только что убедилась. Если бы ты знал, как мне хочется остаться тут еще. Так не хочется возвращаться туда, где есть все, но нет страсти, хотя бы мимолетной. Я тебе все говорю искренне, от души, чтобы ты меня понимал. Не думай, что захмелевшая дамочка решила тебе вдруг исповедаться. Просто как-то сразу нахлынуло что-то необъяснимое и желанное огромной волной. И я с нею не справилась, ты меня увлек за собой в прибой страсти.

— Мы просто не смогли устоять перед цунами молодости. По крайней мере, у меня точно кровь в венах взбунтовалась.

— Если честно, то обычно все женщины в таких случаях бояться залететь. А я как раз этого хочу. И мне кажется, что это случилось.

— Ты шутишь, Инесса? Я, выходит, участник планового эксперимента? Как-то все чересчур прозаично выходит, слишком по-деловому. У тебя был четкий план?

— Да, какой там план. В первые годы, которые мы с мужем прожили вместе, у нас всё было просто отлично. А в последнее время — он не понимает меня, я не могу понять его, начались ссоры на пустом месте. Я чувствую, что стала слишком нервной и вспыльчивой. Меня даже зачастую раздражать то, как и что он делает, как ест, как ходит. Иногда доходит до того, что мне просто противны его прикосновения, даже когда он что-то рассказывает, мне хочется уйти, лишь бы его не слышать… Я не знаю, что со мной происходит…

— А если ты слишком все усложняешь? Чужая страна, чужие лица, чужой образ жизни?

— Не могу понять — в чем тут причина? Иной раз думаю, неужели это конец, и дальше — развод? Но я не хочу его терять… Может быть, все это происходит только из-за того, что у нас до сих пор нет детей? С точки зрения медицины у нас всё в порядке, причины могут быть только психологического плана — что-то в моем подсознании не дает этому случиться… Природа чувств очень сложна.

— Вся проблема в том, что ты здесь одна. Будь у тебя ребенок, жизнь пошла бы по-другому?

— Он вот-вот вернется из командировки. Так что по срокам может все совпасть, не будет поводов для подозрений. Ты должен понять, Георгий, это обычная практика, кто-то предпочитает искусственное оплодотворение, кто-то – натуральное соитие… Я – сторонница природного начала… Но поверь, никакого расчета у меня не было, когда я пришла сюда. Мы просто оба не совладали с чувствами. Так бывает.

— Да, сон, как говорится, в руку. Ведь бытует мнение, что с четверга на пятницу сны обычно сбываются.

— Ты о чем это, Георгий?

— Представляешь, именно этой ночью мне приснилась пара лебедей, которые, как бы это выразиться, занимались любовью. Сначала у них все было красиво и романтично. Потом все завершилось простым сексом, если можно так сказать об этих прекрасных птицах.

— Весна, мой дорогой комиссар. Не зря об этой поре люди говорят: щепка на щепку лезет.

— Наверное, любовь весной бывает наиболее сильной. Между прочим, что касается птичьей любви. По сравнению с лебедями, самая красивая любовь у голубей. Я в юности был голубятником и насмотрелся этой красоты на гребнях старых кенигсбергских черепичных крыш. Это самое частое место летных голубей николаевской породы, которое они выбирают для любви.

= Надеюсь, у нас вышло так же…

— Если у меня все-таки родится девочка, я назову ее Виталией, Витой…

Я давно об этом думаю и мечтаю. В переводе с латыни это имя означает «Жизненная». Вита – это жизнь! Моя жизнь – и прошлая, и будущая… И твоя, кстати, тоже, если все произойдет.

— Прекрасное имя.

— Ну, вот видишь, о главном мы договорились.

— Инесса, увы, но мы вернулись с небес на землю. Тебе, наверное, пора домой. А у меня, сама понимаешь, служба. Я хочу тебе сделать подарок. Калининградский сувенир, в Воронеже или Швеции такого нет. Вот видишь — кусок янтаря с маленькой стрекозой. Она летала в лесу миллионы лет назад, порхала, пикировала вниз к ярким цветам, радовалась жизни, пока не присела на сосновую кору под струйку древесного сока.

— Ты хочешь сказать, что я, как эта стрекоза, попала в плен чужеродной смолы. Может быть, оно так и есть.

— Инесса, возможно, я покажусь тебе высокопарным, но отныне и ты в моих мыслях навсегда застыла прекрасным мгновением. Я всегда буду помнить тебя красивой, свободной и неповторимой пришелицей. Ведь все, что между нами произошло, нельзя назвать обычной земной историей. В этом есть что-то внеземное, необъяснимое и божественное. Знаешь, экспромт у меня все же родился. Послушай: «Мы с тобою, конечно, расстанемся, потому что случайная связь, только где-то на сердце останется до конца эта чудная грязь…»

— Мне кажется, ты как поэт подаешь надежды и далеко пойдешь. Это я тебе говорю как профессиональный лингвист. Хотя как-то странно, замполит и лирик в одном лице. Все равно, что самогон и коньяк в одном стакане.

Вдруг за дверью раздался непонятный звук, в коридоре явно кто-то был. Набатов подошел к двери, осторожно повернул ключ и открыл каюту. На пороге радостно помахивал хвостом судовой пес Дик. Он сразу стал крутиться вокруг ног Инессы, принюхиваясь к незнакомым запахам. Духи «Шанель № 5», видимо, не очень-то пришлись ему по вкусу. Его больше притягивал запах сервелата на столе. «Дик, на место, — прикрикнул Набатов, — на, получи свою колбасную долю и сматывайся отсюда». Пес с куском деликатеса мгновенно исчез из каюты.

— Какой он милый. Весь мир нам сейчас кажется прекрасным. Но ты прав, мне пора возвращаться на берег, а тебе продолжать вахту. А так не хочется, если бы ты только знал.

— Инесса, извини, но хочу спросить, ты часто ходишь по советским судам?

— Ты хочешь, чтобы я дала тебе пощечину? Нет, это мой первый визит, не считая дежурных диалогов у трапа других пароходов. И все, что здесь случилось, я и сама не могу себе объяснить. Я вижу, ты меня уже ревнуешь к кому-то?

— Прости…И еще один вопрос. Что означает слово «Итенька»? Ты его неожиданно произнесла недавно с большим чувством. Туманный взгляд синих глаз Инессы на мгновение полыхнул огнем и погас. Она медленно пожала плечами.

— Все просто. Это мой парень, первая любовь. Да, сейчас об этом и говорить бессмысленно. Прошло столько времени и не хочется ворошить старое. Он остался в той прошлой жизни. Нет его. А на причале, когда я стояла у трапа, и впервые издалека увидела тебя, то поразилась вашему сходству и была почти уверена в том, что это он, неведомо какими судьбами, оказался в наших краях. Понимаешь, что я пережила за эти несколько минут?

— Понимаю. Нет проблем.

— Только уже ничего нельзя вернуть назад или изменить… А жить надо! Не пойми меня неправильно – я не жалуюсь. Констатирую!

— Прости, я начинаю ощущать себя священником на исповеди.

— И все-таки, Георгий, что ты думаешь о нашей встрече, если откровенно?

Помнишь, первая советская женщина-посол Александра Коллонтай утверждала, что любовь — буржуазный анахронизм, а переспать для мужчины и женщины должно быть так же просто, как выпить стакан воды? Кстати, ты женат?

— Если прикинуться дипломатом, то я мог бы ответить — no comments.

Но я думаю, что ты и сама понимаешь, у нас не принято ходить в холостяках до 30 лет. Но если ты имеешь в виду будущие последствия нашей встречи, то я пока не в состоянии осмыслить весь масштаб случившегося с нами…

— Ты опять влез в свой служебный мундир замполита, как улитка в свою скорлупу. Успокойся, должно пройти время, чтобы о чем-то говорить конкретно, если в самом деле мы соединились по-настоящему. Будь уверен, настанет срок, и я сообщу в ваш партком всю правду о нас… Шучу, конечно.

— Да, в такую историю я еще не попадал. И все не так просто, по крайней мере, для меня.

— Георгий, я тебя никогда не забуду и надеюсь, что Бог снова сведет нас когда-нибудь вдвоем. Или наоборот, этого не случится никогда…

Набатов проводил Инессу по трапу на берег, довел до автомобиля, крепко пожал ей руку на прощание и даже не поцеловал. Матрос Ястребов сопровождал шведку восторженным взглядом: «Ах, какая женщина, мне б такую!..» В душе он, наверное, потешался над замполитом, мол, к нам бы в матросскую каюту такую даму, мы бы сообразили, как с ней обойтись. А у комиссара одно на уме, решения партии – в жизнь. Серебристый «Мерседес» с Инессой за рулём резко рванул с места и умчался в сторону города. Единственное, что успел заметить Набатов, ее изменившиеся глаза. Это были васильковые глаза, наполненные светом весны, совсем не такие, с какими она пришла на пароход. Да, март сильно меняет женщин, отметил про себя Набатов.

Поздно вечером Георгий сел за написание отчета о рейсе. Недопустимы, наставлял автор образца сего документа, неискренность, замазывание недостатков при подготовке отчета. Только ведь, если все написать, что произошло в этом рейсе, кто же поверит самому молодому в пароходстве замполиту, члену парткома и профкома – надежде идеологических кадров. Так ведь могут и диагноз соответствующий быстренько по медицинской линии поставить. Типа не выдержала неокрепшая душа первых впечатлений о загранице. Не по Сеньке флотская комиссарская фуражка оказалась.

Набатов всегда тяжело переживал прощания с женщинами. Он легко сходился с теми из них, которые были предназначены для него, но мучительно переносил тот час, когда приходилось с ними расставаться. Одноклассница Татьяна, литовка Бируте, студентка Марина, свидетельница со свадьбы друга Валентина, — каждой из них он был благодарен за те мгновения любви, что полыхнули настоящим заревом в его душе. Только на вопрос о том, почему он не связал свою жизнь ни с одной из них, он и сам не находил ответа. Каждая новая встреча потом заслоняла предыдущую, новизна чувств увлекала каким-то колдовством и уводила в новый порт приписки.

И вот надо же – попал в такой переплет, когда не знаешь, то ли радоваться, то ли ждать сюрприза. В очередной раз Георгий Набатов прокручивал в воспоминаниях время, проведенное с Инессой. «Бляха муха, а ведь меня элементарно использовали! – разволновался он, — надо же, меня – Жору Набатова, рубаху-парня, мачо, сделали четвертым углом в шведском любовном треугольнике».

Но, как ни странно, первое чувство раздражения, возникшее от этой тухлой мыслишки, не переросло у Набатова в расхожую словоформу — «все бабы — суки». Что-то в глубине его души по-новому приятно затеплилось, А ведь права соотечественница Инесса, только женщина может найти тот один-единственный верный вариант, который поможет ей выйти из сложной жизненной ситуации. «Живи, как можешь, раз нельзя как хочется, – себе под нос пробормотал помполит ранее где-то им услышанную сентенцию. «Выходит, Жора, ты, как библейский Адам, — мучил себя самоанализом Набатов, — получил этот урок познания жизни от рыжеволосой соотечественницы, которая из всех сил старается стать хозяйкой своей судьбы и дать продолжение новой жизни».

А ведь права она, эта случайная в твоей жизни женщина, ох, как права. Жизнь должна продолжаться, так что успокойся, не комплексуй и живи дальше по корабельному уставу. Точку в своем отчете об очередном рейсе первый помощник капитана поставил только по утро. Оно оказалось холодным и противным из-за обычного в это время северного тумана. Набатов лег в койку и вдруг вновь почувствовал Инессу. Аромат ее духов еще витал в глубине каюты, напоминая ему о том страстном сумбуре, который еще недавно случился здесь. Ее духи сейчас, в марте, напоминали ему васильковый июль. Хотя, по-честному, живые васильки в чистом поле он видел лет десять назад. Все недосуг было как-то из-за городских дел напрямую пообщаться с чистой природой. Ясно было, что скоро этот удивительный запах исчезнет, как ушла навсегда в свое шведское бытие бывшая когда-то русской Инесса. А Набатову останется лишь корабельная рутина, застой в жизни и цветные воспоминания об этом порте захода с непонятным названием Мальмё. И неизвестно, когда судьба вновь забросит его в эту точку на планете, с которой у него началась еще одна новая линия жизни.

Юрий Крупенич, Калининград