— Андреич, привет.
— Здравствуй, Антон. Рад тебя видеть.
— Я тоже. Как ты здесь оказался?
— Покупки некоторые сделать надо, город побогаче нашего посёлка. Как вам живётся-работается?
— Да так же, ничего не изменилось. А ты всё пишешь? В деревне-то тихо, никто не мешает, или скучаешь без нас?
— На заводе люди кучно на относительно небольшой площади находятся. А мимо моего дома редко кто проходил, вот и суди, с кем говорить? У нас-то, конечно, разговорчивых хватает. Чем им ещё заняться, когда работы нет? Один Тишков чего стоит! Если не собираются около него потрепаться, так сам к кому-нибудь подойдет. На любую тему может говорить, кроме Божественной. Закоренелый атеист. Я ему рассказывал о развитии души, и он внимательно слушал.
— Для него это необычно, но тебя, наверное, все слушали.
— Может быть, потому, что говорил то, что нужно?
— Может. Вот ты мне объясни кое-что, но не на Божественную тему. Тебе идти далеко?
— Два квартала до магазина.
— Вот с тобой и пройдусь. Ты знаешь, я человек спокойный, работаю не торопясь, чтобы было надёжно – по-другому в нашей работе и нельзя. А вот моя Алёна всё делает быстро и требует, чтобы я тоже бегом, как она, бегал. Когда надо, я могу и быстро работать. Но нельзя же всегда жить, как на пожар спешить.
— Это верно. Каждый человек живёт в режиме, заданном его программой жизни, которая рассчитывается Высшими программистами. Устраивает тебя это, или нет, но это так.
— Ладно, пусть будет так. Если ей предназначено бегать, почему и я должен бежать, если у меня другой темп по жизни? Свой дом, участок не маленький – понятное дело, забот требуют. А я же не на пенсии, как ты, пока ещё работаю. Звонит мне на работу: приезжей скорей, работать на участке надо. Понятно надо, а мне час в автобусе трястись до дома. Это если нет пробок. И встречает всегда одинаково — «ешь быстрей, работы много». Её всегда много в своём доме, зачем гнать, будто последний день живём. Что бы ни делал- «что ты копаешься, медлительный, как черепаха». А когда большой объём работы сделал, или уже в потемках со двора прихожу, тут она -«молодец, я тебя люблю, Антоша, ты лучше всех». Меня что же, только за работу, как хорошую лошадь, можно любить?
Дочь, Лена, два месяца как ребёнка родила. Малышка удивительно неспокойная. Первые дни вообще не спала ни ночью, ни днём. Ленка замучилась с ней, а от мужа помощи никакой. «Мне, говорит, зарабатывать на семью нужно, поэтому, ночью должен спать». У дочери после родов проблемы по женской части, ей только лежать можно, поднимать ничего нельзя. Три дня промаялась, наревелась, мать просит — помоги.
Алёнка к ним приехала, чтобы помогать, а зять при ней на ребёнка накричал -«чего капризничаешь, не спишь». Моя на него, он на неё. В общем, разругались вдрызг, до мата.
Алёна забрала дочь, внучку и на такси к нам. Два месяца уже здесь. Зять возит необходимое из лекарств, продуктов – Ленке не всё можно есть, на ребёнке через молоко отражается. Да и с ребёнком не всё ладно. В общем, одни проблемы.
Здесь Ленке, разумеется, легче. По полночи с малюткой по очереди нянчатся, она же так нормально и не спит. Днём то более менее, а с вечера начинает капризничать. Самое интересное, у бабки на руках быстрее успокаивается. Вот Алёна и берёт больше на себя: готовит, убирает, помогает процедуры разные делать, ещё и нянчит. Как-то расплакалась — нет сил больше, как зомби хожу, отдохнуть не успеваю. Не хочу никого видеть! Я звоню зятю — забирай жену, хоть на выходные.
Приехал. Как на меня тут ополчились — дочь выгоняешь, тебе её не жалко?. Я говорю — мне тебя, жену глупую жалко. Ты же ходишь шатаешься. Тебе нормальный отдых нужен, хоть иногда.
— Я сама знаю, что мне надо. И дочь, и внучка здесь останутся.
— А ты, сколько продержишься в таком режиме? Сляжешь – и вместо одной проблемы будет две. Сколько сама болела! То одно, то другое у неё. А сейчас ест урывками, спит мало, потому что спать днем просто не умеет. Тут сезон огородный начинается, так она и за любимые грабли хватается. Мало по дому бегает, во дворе руки надрывает. А ей за 60! Разве так может человек выдержать?
— Твоя жена редкостный человек. Все бы были такими.
— Я тоже восхищаюсь ею, но жить так, как она, не могу. Я другой. Во дворе, в доме делаю что надо, сейчас глажу детское бельё, да и наше тоже для максимальной стерильности, хоть в этом им помогаю. Всегда чем-нибудь занят, не знаю, что такое выходной.
— А твоя Алёна знает?
— Ты же говоришь, что ей программа такая дана. Ей, а не мне!
— Может в прошлой жизни человек ленился, не работал в меру своих возможностей, и в этой ему дают усложненную программу, чтобы он погасил долги недоработок предыдущей жизни.
— Ага, вот оно что! Это-то я с удовольствием расскажу Алёне. Может, перестанет примерять на меня свой хомут. Не хочу превращаться в загнанную лошадь.
— Поэтому тебя и «пристегнули» к ней, чтобы не расслаблялся в этой жизни, не нахватал недоборов. Тогда в следующей не придется «ишачить», или гнать как беговая лошадь. А у твоей жены, скорее всего, сознательность и ответственность на высоком уровне, и это диктует стиль поведения, не позволяет ей лениться, халтурить, делать что-либо вполсилы. Она живёт по максимуму, в полную меру отрабатывает отпущенную ей жизнь. Прекрасный образец для подражания! Двое мужчин молча прошли несколько метров и остановились на перекрёстке.
— Есть ли Они там, или нет, никто не видел, но объясняешь ты, вроде, правильно. Да я не жалуюсь, ты не подумай. Бывает, навалится на тебя, устанешь до чертиков, хочется пожалеть себя. С тобой, наверное, такого не бывает.
— Я такой же человек, как и другие, мне это знакомо. До свиданья.
— Прощай, Андреич. Не забывай нас, заглядывай.Мужчины подали друг другу руки и разошлись.
22
Загрузка...
