Здесь и сейчас, или двери посреди улицы

Есть такая теория: Вселенная и время бесконечны, значит, любое событие неизбежно, даже невозможное.
Из конофильма «Трасса 60»

Время оставляет следы только здесь и сейчас

— Двери! Кому двери?!

Человек в песочном плаще обрушился, как гром на головы ещё спящих горожан.

— Двери! Отличные двери! Кому двери?!

Плащ, слегка касаясь гранитной дороги, извлекал звук саней, скользящих по снегу, а из-под его полы вываливалась ракушка, морская звезда, конёк, краб, аквариумная рыбка, или кучка песка. Каждому новому шагу — новый след на улице.

— Двери! Двери!! Две-ери! Не проспите самые нужные и важные двери в вашей жизни! Только сегодня!

Песок, ракушка, песок, песок, рыбка, конёк.

— Хулиган! — раздался голос разбуженной старушки. — Алкаш! Все нормальные люди спят ещё, алкаш! И ты иди проспись, а ни-о в кутузке отоспишься! У-у п-янь!

Краб, морская звезда.

Человек остановился и повернулся лицом к первому потенциальному обладателю дверей.

— Что же это, по-вашему, я не нормальный людь? А в каталажке нормальные? Может там нужны двери, не знаете? — спросил он.
Пожилая дама пару раз беззвучно раскрыла рот, как беззубая рыбина, сплюнула на землю и скрылась за тонированным окном в глубине дома.

Песок, песок, ракушка, рыбка, песок.

— Двери! Отличные двери нормальным людям!

— Заткнись, придурок! Собак спущу, если не заткнёшься! Сказано тебе идиоту: все нормальные — спят!!

Краб.

— Если все нормальные спят, то может быть двери нужны вам?

— Придурок!

— Спускай собак, чего ждёшь! Видишь, алкаш не соображает по-нашенски, так может по собачачачьи поймёт!

Морская звезда, рыбка.

— Вам точно пригодятся двери! За ними ни один злой хозяин не страшен!

— Да он издевается!

Солнце не успело взойти, лишь начало гасить звёзды, когда разбуженная самым наглым образом городская улица превратилась в базар. Слова возмущённых граждан росли прямо пропорционально «следам» на дороге.

— А что можешь предложить кроме? — раздался властный голос, заткнувший своим могуществом всех, так как исходил из самого большого тонированного окна, расположенного выше прочих.

Песок.

— Я занимаюсь только дверьми, и ничем кроме.

— Кроме того, что сыпется из тебя на каждом шагу? Чем же таким ты так не дорожишь?

С востока на запад, вместе с тёплым ветром, из всплывшего над горизонтом горлышка солнца, полился свет. Все разбуженные лица ещё больше сморщились и зашипели, будто вампиры, позахлопывали «ставни», попрятались.

На свету тонированные стёкла дома выглядели, как две сплошные непроницаемые стены, по берегам бурой реки. Такая у этих стёкол была особенность: чем больше света они принимали, тем черней становились. Прямая противоположность им — плащ на человеке. Сумерки красили его в цвет мокрого песка, а солнце перекрашивало в золотой каждую ворсинку.

— Смотрите! Вот о чем я говорю! — прокричал обладатель властного голоса.

Любопытство, или привычка подчиняться голосам сверху, взяла вверх, и жильцы двух чёрных стен, щурясь, повысовывались из окон и увидели.

Увидели человека, в должно быть дорогом плаще. Увидели золотые горки, раскиданные по всей улице, и перспективы. Ещё увидели, что-то там блестящее, должно быть тоже драгоценное. И все, кто увидел это, высыпались на улицу, как люди.

Рубиновая звезда, еда, сладость, алмаз, кучка золотого песка, еще одна, ужин.

— Двери. Вам? Может быть вам пригодятся двери? Вам определенно они понравятся, должны.

Каклюди накатывали толпами, загребали каждый, сколько мог, и откатывали, чтобы вернуться, словно муравьи, гружённые непосильной ношей, с той лишь разницей, что муравьи любой палочке, любому полуразложившемуся жуку, находили применение.
Еда, золотой песок, три рубиновых звезды, два алмаза, завтрак и обед, золото, десерт.

— Двери, две замечательных двери, — продолжал настаивать человек, оттесняемый толпой в конец улицы, — берёте одну, вторая в подарок!

Еда, еда, еда.

— Расступись! — рявкнул спустившийся свыше.

Рокочущее море каклюдей расступилось, и к человеку подошел старичок, почти что карлик. Его шею оттягивала огромная золотая цепь. Глаза жадно блестели ей в тон.

— Показывай товар, — сказал он.

Алмаз, еда, золотой песок.

— Вот же они, прошу!

— Где?

— Здесь и сейчас!

Плавно и изящно, словно хорошо воспитанный фокусник, человек сделал реверанс и продемонстрировал зрителю дверь, возникшую прямо из воздуха за его спиной. При этом выпаде вниз по плащу, вместе с ракушками, крабами, рыбками, морскими звёздами и коньками, заструился песок. Но люди, не видящие дальше своей выгоды, заметили только пару золотых кучек и немного еды, упавших на дорогу.

— Вот, прошу! Берёте?

Почти карлик, бремча цепью, обошёл двери кругом.

— Надуть нас хочешь? — возмутился он. — Тут одна дверь!

В море шёпотов поднялись волны.

— Никак не может быть, чтобы одна. Как же так… — алмаз, еда, золотые кучки, еда. — Не уж то я похож на обманщика честного народа… Извольте!

Сладость, алмаз.

— Две прекрасных двери покажу я вам! Смотрите! Здесь, перед вами, прекрасная дверь из дуба, выкрашенная в тёплые розово-белые тона.

Алмаз, еда, рубиновая звезда, золотая кучка.

— А сейчас, — человек выдержал паузу, дав толпе время проследовать за ним, — а сейчас, прошу, перед вами тоже дубовая дверь, но уже в бело-розовых, но тоже тёплых, тонах! А!? Убедитесь сами, никакого обмана!

Последним на западную сторону двери перешёл старичок, почти что карлик. Он медленно перевёл холодный взгляд с тёплых тонов на человека в плаще, прищурился, и засмеялся так, что было не разобрать: был смех внутриутробным, или звенья золотой цепи издавали его, ударяясь о колышущееся брюхо.

Золото, золото, золото.

— Вас не устраивают двери? — задал человек последний вопрос, спровоцировав волну общественно заразительного смеха, который поглотил даже гудок семичасового локомотива, промчавшегося над тонированными домами.

— Нет, так нет. Прощайте.

Человек открыл бело-розовую дверь и переступил через порог. Последний раз на солнце блеснул, будто вырезанный из куска лазурного пляжа, песочный плащ, а когда розово-белая дверь закрылась, человека забыли, как предрассветный сон.

***

К обеду весёлая толпа дособирала остатки еды, золота и других излишеств. Некоторые, в основном дети, находили забавным шастать туда-сюда через двери посреди улицы, но вскоре даже малышам наскучила эта забава.

Кульминацией дня послужила принесённая кем-то канистра жидкого угля. Дверь сожгли. Жители наблюдали за столь необычным действом во все чёрные глазницы окон, поглощая пропущенный завтрак, наступивший обед и ужин, чтобы не пропустить и его. Только ближе к ночи, среди ненужных вещей и людей, уснул сытый город. И когда луна зажгла звёзды, этого никто не заметил.