Дрезден. В 1980-82 год служил в учебно — танковом полку. Часто посылали один из взводов на Эльбу для разгрузки вагонов с углем. Многие курсанты, служившие в ГСВГ попробовали этот уголек, на каждом кусочке которого стоял штамп — «Record». Разгружали, в основном вручную, без всяких перчаток, но обязательно со списком, где каждый расписывался, что ознакомлен с правилами техники безопасности при разгрузочно-погрузочных работах. Помню, как курсантом послали на разгрузку. Два вагона. Разгружали долго, уголь сыпался под колесные пары. Разгрузили. Пришел немец, должен был посмотреть и дать команду машинисту, вытащить эти вагоны. Посмотрел и отказался принять работу, пока мы не уберем брикеты из-под колесных пар. Работали с утра. Привезли обед, а мы работаем. Машина ушла. Приехала дежурная машина, вечером, а мы работаем. Уехала. Сказали, как закончим, приедем, а ужин будет в полку ждать. В общем, работали до утра. Утром приехали в часть, конечно, никакого ужина не оставили — по уставу нельзя, типа, уже все испортилось бы, и не стали оставлять. Но, дали поспать до обеда.
Сержантом тоже ездил с курсантами на Эльбу. Старшим был ротный прапорщик. Курсанты уголь разгружали все так же, вручную. Однажды, все таки приобрели где- то транспортер и трактор с ковшом. Трактор и транспортёр часто ломались. Однажды приехала немецкая пожарная команда, человек шесть, тушить уголек. Мужики все возрастные, относительно нас, лет по 50. Одни держали рукав, а, один стволом направлял струю пены. Тоненькие струйки дыма выбивались из куч угля. Залили все пеной и сели отдохнуть около заборчика. Я тоже сидел, с радиоприемником, из которого лились советские песни по радиостанции «Алдан» — была такая, если кто помнит. Немцы внимательно смотрели, как солдаты разгружают вагоны. Один из пожарных, который сидел рядом, показал мне на трактор, и, что- то сказали, но я понял по жесту, ответил, как мог, что, «нихт арбайтен». Немец показал пальцем на транспортер. Я ему опять: «Нихт арбайтен». Тогда пожарный, на ломаном русском языке выдал: «Ваше командование не заботится о ваших зольдатах». Я ему: «Да, не заботиться». Потом замолчал. Что-то я, разговорился, на немецком языке.
Вагоны разгрузили, стали вручную вагоны выталкивать, и, тут, одна колесная пара соскочила с рельсы. Пришел какой то большой начальник — немец, в красивой фуражке, показал пальцем и сказал нашему офицеру, что не будет забирать вагоны, пока не поставим колесную пару на рельс. Офицер ему на пальцах: «Щас в полк, кран, приедем, и, все будет «карашо».
Уехал. Сидим, ждем. Ко мне подходил пару раз тот немец-железнодорожный начальник в красивой фуражке,, думал наверно, что раз сержант, то все знает. Я ему тоже: «Кран, кран…» И тут, подъезжает дежурная машина, из нее вылезает… еще один взвод — тут все понятно стало — крана не будет. Мы, двумя взводами разгоняли эти вагоны и бросали шпалу под колесную пару, чтобы она обратно встала на рельс. Рядом были немецкие склады, из которых высыпали немецкие товарищи. Смотрят, гогочут. Часа полтора где- то, мы корячились. Были использованы все русские выражения, в том числе и не самые литературные, без которых и, работа –не работа.
— И раз, два, взяли, еще взяли…Когда мы поставили эту колесную пару на место, то, немцы притихли, и уже не смеялись. Они просто за такую работу не взялись бы. А нам, русским» все равно, что на место ставить. Нам быстрее бы закончить, да уехать в полк. Дежурная машина ждать не будет. Она, если надо, в помощь нам, еще раз бы смоталась в полк и привезла еще взвод курсантов.
Дрезден. Эльба 1982 год
392
Загрузка...
