…а впереди еще служить, и служить, как «медному котелку»…
Закончилось обучение в танковом учебном подразделении, прошли экзамены, курсантам выдали значки классности. Все жили в ожидании распределения по разным частям нашей необъятной второй Родины — Германии, распределение по частям ГСВГ. Приехали уже и «покупатели», и в Штабе готовили документы. Стопками лежали «Свидетельства об окончании учебного подразделения» «Удостоверения» механика водителя Т-62, учетно-послужные карточки.
Тут выяснилось, что подписывать такое количество документов у командира полка, начальника штаба и начальника вещевой службы, это же сколько времени надо потратить, а времени мало. Подошел замполит, и кто-то еще из офицеров Штаба.
– Курсант, можешь расписаться за командира полка, начальника штаба? Образцы подписей есть.
– Никогда подписи не копировал.
– Пойдем, попробуешь. Попытка – не пытка!
(Видно кто-то из офицеров роты присоветовал подрядить на это дело курсанта, который полгода писал конспекты)
Авторское отступление.
По прибытию на место службы, нас построили в центральном проходе, и стали спрашивать о том, кто чего умеет делать.
– Кто умеет писать?
– Кто умеет рисовать?
Так мне довелось писать разные конспекты на занятия, составлять списки по мерам безопасности, на все виды работ, делать планшеты «на вождение».
«Отбой» для меня, и еще одного молодого младшего сержанта, командира отделения, который вводил в курс дела, и других курсантов, и молодых младших сержантов, кто умел «писать-рисовать», был далеко за полночь.
«Отбой» для всех был, как положено, по распорядку. Команда «рота подъем» звучала уже через несколько минут, и, начинался «разбор полётов» за день. Кто-то был слаб по физической подготовке. Поэтому рота усиленно тренировалась делать упражнение «подъем переворотом» на импровизированных турниках, сделанных из дужек кроватей второго яруса, которые снимались и перекидывались на другой ярус, образуя пространство между кроватями, в котором было удобно и самому стоять, и закидывать товарища на «турник».
Когда учебно-танковая рота стала выезжать на учебный центр, «на вождение», где отрабатывались полученные теоретические знания в полку, на практические, то, к усиленным ночным занятиям по физической и строевой подготовке, добавилось еще одно упражнение – «Ночное вождение с табуретками». Это делалось сержантами в том случае, если рота «отводила» плохо. Это служило стимулом — учиться, учиться и учиться, как завещал Великий Ленин.
Кстати, на занятиях по политике мы усиленно конспектировали работы В. И. Ленина из такой толстой книги, что ее из «калаша» не прошибешь. «Водили» мы эти табуретки по всем правилам военного искусства. Изображали переключение передач и рёв двигателя, соблюдали дистанцию движения в колонне, определяя расстояние в импровизированный триплекс, которым служило отверстие в табуретке.
После «занятий» рота «отбивалась». Кто умел «писать, рисовать» те шли в «сержантский класс», чтобы утром на тумбочках у «старых» лежали пачки очередных Конспектов. На каждое проводимое занятие должен был быть «Конспект», подписанный командиром взвода. Мало ли, придет на занятия проверяющий, в лице замполита полка.
Продолжение…
– Курсант, ты можешь расписаться за командира полка, начальника штаба? — Образцы подписей есть.
Пришли в штаб. Я посмотрел образцы. Попробовал расписаться. Мои каракули были очень далеки от оригинала. Тренировался, по времени, на «половину стандартного листа». А время шло.
– Нормально, кто там проверять будет. Печати уже стоят. Давай, подписывай.
Я своей рукой поставил подписи всему весеннему выпуску, одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года. На следующий день меня вызвал замполит на улицу, поговорить. Сели на скамейку. Замполит стал задавать вопросы. Кто какие должности занимает в части, как зовут командира полка, кто комсорг в роте. Как я понимаю политическую обстановку в Стране (помогло конспектирование работ Великого Вождя).
Затем, вдруг, предложил остаться в учебном подразделении. Обрисовал мне общую картину службы. Его предложение принял. Так я продолжил службу в учебном подразделении, до самого «дембеля», до которого еще было так далеко, до которого еще надо было служить и служить, как «медному котелку»…
Прим. Срок службы 730 дней и ночей. «ДЕМБЕЛЬ.»
За каждую букву в этом долгожданном слове оставалось служить – 100 дней, на точку приходятся оставшиеся дни.
г. Дрезден 101-ый УТП 86747 «Я» 1980
473
Загрузка...
