Владимир Хомичук.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. Я ТЕБЯ СЕЙЧАС УДАРЮ
— Я тебя сейчас ударю, прекрати нести ахинею… — предупредил Олег.
— Ну, давай, рискни! — выкрикнул Начо, презрительно кривя губы и выпячивая грудь.
Олег не размахивался даже. Просто вбил кулак в середину подбородка. Колени у Начо враз подогнулись, и он рухнул на тротуар. А вместе с ним их дружба, если таковой её можно было назвать.
За день до этого они встретились в кафе у дома Начо. Жили оба неподалёку, поэтому виделись довольно часто. Как-то прикипели друг к другу ещё с тех пор, когда Олег давал испанскому юноше уроки английского языка. Начо утверждал, что обрёл настоящего друга, что очень дорожит возможностью общаться с ним.
—Ты из меня икону-то не делай, я слишком скверный и чванливый, —отвечал обычно что-нибудь этакое Олег, посмеиваясь.
Но ему тоже было интересно с парнишкой, хотя и сторонился он высокопарных слов и заверений. Да и случай с чёрной икрой оставался неприятным осадком в их дружбе. Но Олега подкупало в Начо искреннее желание выговориться, излить наболевшее или поделиться планами, а то и секретами.
Вот и на этот раз они нуждались в обоюдной поддержке. Смуглый, кудрявый Начо в очередной раз влюбился и ревновал. Рассказывал о девушке и её красоте с восхищением, но тут же сбивался на подозрения в неверности: ему мерещились соперники. Наверное, неуверенность в себе каким-то замысловатым образом переносилась на избранницу. Олег пытался разубедить его, расспрашивал о деталях и говорил о необоснованности ревности. Проболтали они о тонкостях душевной страсти Начо почти весь вечер. Наконец, несколько приободрённый, тот догадался спросить, как обстоят дела у друга. Олег погрустнел. Его проблемы носили противоположный характер: у него не ладилось с женой, которая ревновала его. Такое своеобразное единение и подвигло Олега предложить своему бывшему ученику съездить на выходные в приморский городок, куда Алина уехала работать экскурсоводом. Как раз была середина лета.
Поехали на машине Олега, но за руль напросился Начо. Опять проболтали всю дорогу о душевных переживаниях молодого испанца. В принципе, разница в возрасте у них была небольшая, всего-то лет пять, но в молодости она даёт приличный отрыв в опыте, возмужалости и представлениях о жизни. Так что Начо будто просил совета у своего русского приятеля. Впрочем, сам тоже был охотлив до наставлений — типичная черта всех молодых и смышлёных испанцев.
— Понимаешь, Олег, ты должен просто спокойно всё обсудить с Алиной. Если ты логично изложишь свои соображения, то она поймёт, я уверен.
— Когда речь идёт о ревности, особенно женской, логика обычно отсутствует. И спокойствие тоже, кстати.
— Но ведь ты звонил ей, и она оказалась рада, что мы приезжаем.
— Ещё неизвестно, кому она больше обрадовалась, мне или тебе, Начо.
— Даже если так, тогда с ней поговорю я, и всё будет нормально.
— Ну-ну, посмотрим, что у тебя получится, посредник в амурных делах.
— Вот увидишь, это я в своих отношениях обычно робею и запутываюсь, а в разговоре с Алиной всегда умел найти убедительные слова.
— До сих пор, — с сомнением ответил Олег и попросил внимательнее вести машину: они въезжали в Льорет-дель-Мар.
Он тоже прочитал рекламное объявление об этом городке, но сразу смекнул, что действительность выглядит несколько иначе и может ошеломить неопытного туриста. «Самый крупный курорт» оказался довольно маленьким и невзрачным захолустьем, но что да, то да: полураздетых отдыхающих со всего мира тут было пруд пруди. По узким улицам бродили толпы полупьяных англичан, вереницы чопорных немцев, кучки красных, как раки, русских, гогочущие стаи американцев, дисциплинированные компании японцев с неизменными фотоаппаратами и видеокамерами… Кого там только не было! И все громко разговаривали. Наверное, пытались таким макаром заглушить соперников —машины, мотоциклы, микроавтобусы.
Так что въехать в пляжный балаган, а потом передвигаться по нему было не так-то просто. Но кое-как добрались. С трудом припарковались у чёрта на куличках и побрели к квартире, которую снимала Алина вместе с Асусеной, тоже работавшей гидом. Олег позвонил хозяйке, старушенция принесла ключ, и они вошли. Было утро, предстояло чем-то заняться до прихода Алины. Решили прилечь ненадолго, а потом сходить на пляж и искупаться в море. Рухнули на диваны: все-таки Начо отсидел за рулём три часа с лишком, а Олег не спал всю ночь перед отъездом, обдумывал предстоящее объяснение с женой, которое неотвратимо должно было состояться. Их отношения не ладились уже давно, а в последнее время особенно. Он наивно надеялся на помощь бывшего ученика: жена благоволила к симпатичному Начо, считала его честным и открытым. Проспал Олег всё утро, а проснувшись, обнаружил напротив широко ухмыляющегося Начо.
— Вот уж даёшь. Ты сюда спать приехал, что ли? — спросил он и, не ожидая ответа, продолжил: — Забегала Алина на минутку, не позволила тебя будить. Сказала, что вернётся поздно ночью: ей неожиданно вечернюю экскурсию в Барселону подкинули.
— Значит, предстоит ночной разбор полётов, — мрачно отреагировал заспанный Олег.
— Спокойно, я удочку уже закинул: сказал, что хочу поговорить с ней на деликатную тему. Она улыбнулась и согласилась.
— Наверное, подумала, что ты о своей очередной пассии хочешь поболтать и о размере бюстгальтера ей в подарок.
— Не чуди, о размере сего предмета для другой женщины с ними вообще лучше не разговаривать.
—Рубишь, однако.
—А то!
Через некоторое время они всё-таки отправились на пляж. Втиснулись двумя сардинами в чудом освободившееся пространство, иногда бегали купаться, ходили пожевать чего-нибудь, попить пива в пляжный бар-лоток и загорали. Закончился день, наступил вечер. Начо предложил поужинать в ресторанчике на набережной. Так и поступили. За ужином у молодого идальго родилась идея встретить ночь на дискотеке недалеко от съёмной квартиры. Олег поинтересовался, когда это он успел приметить место, и в ответ услышал что-то о намётанном глазе и каком-то празднике шампанского, объявленном в этом злачном заведении. «Ну что ж, так тому и быть», — согласился Олег. Вернулись домой, приняли душ и отправились на поиски развлечений.
Дискотека была огромной, внутри скопилось тысячи две народу, а то и больше. Праздник шампанского состоял в том, что на трясущихся в танце людей низвергались фонтаны пены из громадных бутафорских бутылок какой-то рекламной марки и по мокрому залу туда-сюда сновали расторопные девочки с подносами, уставленными бокалами с этим самым напитком. Начо обалдел от удовольствия. Олегу тоже понравилось безудержное веселье освободившихся от повседневных забот людей. Гремела оголтелая музыка, приходилось кричать, чтобы быть услышанным. Может быть, поэтому особенностью испанской речи является повышенный уровень громкости. Когда-то давно по приезде в Испанию Олег часто переспрашивал своих собеседников. И не потому, что не понимал, а попросту не мог расслышать их в громкоголосой толпе. Начо в эту ночь натурально орал, аж визжал от радости. Просто пытаясь поделиться эмоциями. Нет, скорее даже от восторга… И непрерывно пил шампанское. Потом пустился отплясывать с какими-то девушками, дал волю рукам, шлёпнув одну из них по аппетитной попке. Та возмутилась. Начо не угомонился, за что и получил затрещину. Завязалась перепалка, появилась полиция, вызванная одной из подруг обиженной сеньориты. Начо выдворили на улицу. Олег поспешил вслед за ним.
— Вам придётся покинуть помещение и пойти освежиться, а лучше отправиться домой отдыхать, молодой человек, — произнёс старший по чину страж порядка.
— А почему, собственно? — вздыбился нарушитель.
— Девушка утверждает, что вы вели себя непристойно.
— Да врёт она, подумаешь, ухватил за задок пару раз. Сама и вертела им призывно.
— Наше дело маленькое. Поступил сигнал — мы должны отреагировать. Тем более что вы и сами признались.
— А я считаю, что никаких норм я не попирал. И вообще, вы не имеете права выгонять меня из этого публичного места, куда я билет купил на свои собственные студенческие, между прочим, — полез в бутылку Начо.
— Мы вообще-то и в комиссариат сопроводить можем, если на то пошло.
— На каком основании?
— На основании неподчинения.
— Нет, ты слышал, Олег? — вдруг повернулся Начо к приятелю, стоявшему у двери.
— И друга тоже заберём в качестве свидетеля. Кто таков, кстати, предъявите документы!
Олегу пришлось приблизиться. Он достал вид на жительство и протянул. Полицейский взглянул, удостоверился, что всё в порядке, и обратился к нему довольно дружелюбно:
— Лучше отведите своего товарища домой. У него вместо рук осьминожьи щупальца отрасли, а ваше удостоверение иностранца надо продлевать через месяц. Вам привод в полицию совершенно ни к чему.
— Можно я переговорю с ним и постараюсь убедить? — спросил Олег.
— Да, конечно, — полицейский сделал знак подчинённым, и те отошли на несколько шагов.
Олег попробовал аккуратно приструнить разгорячившегося приятеля. Успокоить Начо оказалось непросто. Тот раскричался ещё больше, нёс какую-то чушь и не собирался уступать. Тогда Олег напомнил о намёке полицейского и попросил не создавать ему лишних трудностей. Начо посмотрел на него, сплюнул и согласился. Повернулся к полицейским, сказал, что уходит. Те согласно кивнули и отдали честь. Оба дискотечника побрели домой. Честно говоря, Олег немного сдрейфил, поэтому молчал всю дорогу. Тишину вдруг нарушил симпатяга Начо:
— Если бы не твои проблемы с документами, я бы ни за что не согласился. Я-то знаю в собственной стране свои права и что такое демократия, не как какой-нибудь драный эмигрант, привыкший оглядываться на каждом углу и дрожать от страха при виде полицейского. Сбежал из идиотской России и мне навязываешь дурацкие правила поведения.
Это было уже слишком. Олег попросил не продолжать. Без результата. Крикливые возгласы и нецензурные слова посыпались, как кукурузные зёрна с перезрелого початка. Вот тогда и последовало физическое предупреждение с его стороны. Потом он попытался помочь «борцу за демократические отношения» подняться, но был безмолвно отвергнут. Начо встал и удалился в неизвестном направлении. Олег вернулся домой один. Жены ещё не было. Он присел на диван и стал ждать. Время тягостно тянулось. Никто не появлялся. И он уснул.
— Ты зачем Начика избил? Как ты посмел поднять руку на мальчишку?! — разбудил его разъярённый вопль Алины.
Олег мотнул головой, вырываясь из тёмного полузабытья, неловко вскочил и ударился плечом о стоявший рядом деревянный комод.
— И не делай удивленные глаза: я всё знаю, он сам мне рассказал!
— Рассказал что?
— Всё, что ты натворил на дискотеке, в полиции и с ним на улице.
— Со слова «натворил» поподробнее, пожалуйста.
— Ну и свинья ты всё-таки, Олег! Сначала начал лапать девушек, потом нагрубил полиции, а когда Начо заступился за тебя в комиссариате и взял вину на себя, ты ударил его.
— Н-да, похоже, надо было посильнее врезать ублюдку.
Олег и сейчас, спустя многие годы, вспоминает этот случай и пытается проанализировать свой поступок. Он часто задаётся вопросом, правильно ли повёл себя тогда. Начо исчез из его жизни, несмотря на многочисленные попытки Олега навести мосты. Заигрался в униженного и оскорблённого. Так считал Олег. Ещё он думал, что людей бить не стоит, конечно. Но иногда надо. Даже взрослых. И нет необходимости углубляться в философские, моральные или религиозные рассуждения, изыскивать ответы на тему вечной конфронтации постулатов «око за око» и «подставлять другую щеку». Просто при сиюминутной возможности наказать серьёзное и безосновательное оскорбление, лучше использовать её, эту возможность. Сколько раз любой из нас мусолил в голове своё «я тебя сейчас ударю», глядя на обидчика, но ничего не предпринимал! Бить или не бить зарвавшегося негодяя? Олег для себя давно уже это решил.
34
Загрузка...
