Жилан выглядела самим очарованием – наряжённая на манер наложниц китайских императоров, в длинном до пола жёлтом кимоно, расшитом красными драконами, с завитыми иссиня-чёрными волосами, заколотыми длинной деревянной иглой. Укрываясь широким голубым веером, чуть согнувшаяся в полупоклоне, с широкой улыбкой на лице, лишь слегка припудренном и подкрашенном, её любимая Жилан радостно приветствовала свою госпожу-подругу. Почтительно склонила голову:
— Прошу вас, моя белая госпожа!.. – и отступила вглубь коридора.
Двадцать восемь алых роз нежно коснулись лица китаянки.
— Прими дар мой, о, возлюбленная тайная моя! И воззри на любящую тебя повелительницу! – голос Инны чуть дрожал от волнения, во рту пересохло.
— Ах! – лицо Жилан озарила искренняя улыбка и она тут же упорхнула куда-то вглубь огромной квартиры, очевидно, ставить цветы в вазу.
Инна на ходу сбросила плащ и стремительно ворвавшись в зал, бросила свою женскую сумочку в стоявшее у входа кресло. Упала на диван, откинула голову и молча лежала с полминуты.
В этот момент в комнату впорхнула Жилан.
Гостья просительно-требовательно посмотрела на подругу:
— Соси!! – Инна решительно скинула резким движением туфли и вытянула длинные красивые, уставшие за день ноги в прозрачных чёрных чулках. Жилан загадочно улыбнулась:
— О, моя любимая белая госпожа! – китаянка опустилась на колени на заранее подготовленную подушечку, расшитую причудливыми цветными узорами и теперь ступни Инны оказались перед её лицом. Сквозь тонкий чёрный нейлон розовым лаком просвечивали отполированные ногти, приятная белизна ступней с красными пятками манила к себе тайной, извращённой похотью.
– Ты очень устала за сегодняшний день и тебе нужно хорошенько отдохнуть! – и Жилан берёт обе ноги за щиколотки и вплотную подносит их к своему лицу, глубоко втягивает в себя воздух.
— О, как натружены ноги твои, госпожа! Я чувствую приятный аромат твоего пота, твой пот – это выражение твоей глубинной сути, твоей женской сексуальности, ты ходила этими ногами весь день… — и китаянка с жадностью заглатывает пальцы правой ноги, прямо не снимая чулка…
Инна откинула голову на подушку и глухо застонала. Подруга перешла на вторую ногу, провела языком от пятки до большого пальцы и осторожно прикусила его.
Теперь китаянка взяла обе ноги своей возлюбленной за щиколотки, прижала их друг к другу и погрузила оба больших пальца в свой рот…
Да-а-а-а… Инна откинулась на квадратные подушки дивана, закрыла глаза и молча предалась полёту…
Умница Жилан трудилась прилежно. Вначале она тщательно облизала ступни в чулках и вынюхала их так, словно они источали аромат свежесрезанных роз. Затем проворно стянув чулки своими белыми зубками, погрузила длинные ступни чуть не на четверть в свой умелый ротик…
Медленно, шаг за шагом, сантиметр за сантиметром умелый язычок китаянки обследовал ноги подруги. Покусала пятки, провела языком по ступням от пяток до больших пальцев, поиграла с ними во рту язычком, затем обсосала все пальцы, по очереди. Острый язычок не забыл проникнуть и в складки между пальцами, вырвав у Инны возглас наслаждения. Ни один пальчик, ни одна трещинка на ступнях не остались без внимания ротика китаянки. Ни одна капля пота не пропала даром…
Инна лежала откинувшись на диване и закрыв глаза, только постанывала, изредка вздрагивая всем телом.
Спустя полчаса прелюдия была завершена. Инна глубокого вздохнула и открыла глаза. Китаянка продолжала стоять на коленях и улыбаясь, с восхищением и уважением смотрела на подругу.
— Теперь – туда?- Инна неопределённо показала глазами. – У тебя сегодня есть для меня новый сюрприз??!! – неожиданно охрипшим от волнения голосом спросила Инна.
Жилан кивнула, встала и, взяв подругу за руку, повела её за собой.
Это была одна из основных тайн Инны. Можно, даже сказать, что это была её главная тайна – любовь к детям, выражавшаяся, именно в сексуальной страсти к молоденьким девочкам и мальчикам. Этот порок, как принято именовать подобные интересы в благопристойном обществе, Инна заметила в себе очень давно, ещё в пору своей школьной юности. Она, будучи старшеклассницей, почувствовала, что её тянет не только к своим сверстникам-мальчикам, но и к девушкам, притом гораздо более молодого возраста, чем она сама. Особенно отчётливый интерес и сильное возбуждение вызывали у Инны школьницы и школьники, начиная лет с 14 и, далее по уходящей вниз возрастной лестнице… Пятнадцатилетние интересовали её мало, Инна считала, что в них уже нет той непорочной первозданной свежести, какой отличаются юные создания младше четырнадцати лет…
Первый заместитель прокурора города, старший советник юстиции Инна Сергеевна Дунаевская крышевала всю проституцию в городе, уделяя особенно важное внимание проституции детской. Да, это было тяжёлое криминальное и должностное преступление. Да, это было преступление и моральное. Но сила обстоятельств, сложившихся ещё на заре её юридической карьеры, помноженная на неутолимую сексуальную страсть к детям заставили Инну стать тем, кем она и являлась сейчас – тайным покровителем всей подпольной секс-индустрии города. Себя старший советник юстиции Дунаевская оправдывала тем, что договорившись с руководителями преступного синдиката она полностью прекратила похищение детей и работорговлю не только в вверенном ей областном центре, но и во всех пяти городах области. Это был успех, притом успех немалый. Об этом, даже рапортовал начальник областного УВД и областной прокурор. Рапортовали туда – наверх, в саму Москву. Инна тогда лишь горько усмехнулась, зная истинную подноготную происходящего. Отныне вся детская проституция в области держалась исключительно на несовершеннолетних, купленных за вполне приличные деньги у их небогатых, а то и откровенно бедных родителях, которые – деньги, потом эти дети и отрабатывали, будучи, впоследствии возращаемы в свои семьи. Лучше уж так, добровольно или полудобровольно, к тому же ещё и с оплатой труда, чем быть похищенными, переправленными в другие города, а то и за границу вовсе, безо всякой перспективы на возвращение к своим родным. Ужасно!.. Это было ужасно – быть похищенным и проданным в пожизненное рабство, это тяжело для любого человека, а для детей и подавно. Именно осознание того, что ей – Инне удалось, хотя бы в небольшой мере смягчить эту проблему и заставляло голос совести умолкнуть, во всяком случае, по-максимуму притупить его отчаянные крики…
Да, она сумела прекратить этот откровенный ужасный кошмар, имеющий место, даже сейчас, в двадцать первом веке, да, ей удалось, хотя на небольшой части суши, хотя бы с большими оговорками и условностями, но, всё-таки удалось.… Однако, ужасно было и то, что делала она и в глубине души она это знала. Знала, но ничего не могла поделать ни со своей природой, ни с самой криминальной системой, складывавшейся уже на протяжении ряда столетий, ибо спрос на детское тело был во все времена и всегда…
Для себя, для своих потребностей Инна поступала, примерно также, как и её подопечные из преступного мира – она попросту покупала детей. Да, они с Жилан уже давно покупали детей в малообеспеченных, а то и в, откровенно, бедных семьях, огромными суммами затыкая рот родителям. Детей забирали к себе ненадолго, как правило, на несколько недель, а потом, насладившись ими вволю, отправляли домой, на прощание, также одарив значительными денежными суммами. Таким образом, тишина была гарантирована. Бедным, зачастую и пьющим, а иногда и с откровенными криминальными наклонностями родителям было малоинтересно, а то и, откровенно, наплевать, где, как и с кем провели эти пару-тройку недель их ненаглядные наследники и наследницы из их почтенных родов. А тем более, ещё дополнительные деньги, принесённые в семьи детьми, вообще убеждали их в необходимости полного молчания.
Моральные вопросы Инна с подругой давно решили для себя – уж, пусть лучше с ними, чистыми, здоровыми и культурными женщинами, да за большие деньги, которые дадут возможность, как минимум год, а то и больше, продержаться их семьям и им самим на плаву, лучше уж с ними и на таких весьма щедрых условиях, чем где-то в подворотне, с грязными, прыщавыми пацанами за пачку сигает, или же их изнасилует пьяный отчим при помощи такой же, невменяемой мамаши…
К тому же, после завершения сексуальных утех, Инна никогда полностью не выпускала из поля зрения их юных подопечных. Во-первых, она часто вновь прибегала к их услугам, уже обретшим опыт в оргиях с ней, и не нуждающихся в обучении с нуля, а во-вторых, видя, из каких семей были взяты эти дети, женщина считала себя, в какой-то мере, просто обязанной, хоть как-то обеспечить их будущее, помочь лишний раз деньгами, обратить внимание органов опеки на бедственное положение Ивановых вот по этому адресу в нашем городе, Сидоровых и Петровых вот в том небольшом городке нашей области.
Именно таким образом, материальная и социальная помощь, оказываемая детям, ставшими объектами её ненасытной сексуальности, и успокаивали голос совести, который, к тому же, уже давно перестал её волновать и нашёл общий язык со своей хозяйкой…
1 753
Загрузка...
