Ответ знает только ветер…

Я вырос без матери. Она оставила нас с отцом, когда мне едва исполнился год. Спустя много времени узнал, что она сбежала с любовником. Судя по всему, места в ее счастливом будущем для меня не было. В моей семье про маму старались не вспоминать. Только однажды бабушка сказала, что мама подалась за счастливой жизнью и живет сейчас где-то за границей. Я не стал ничего уточнять, а бабушка больше никогда не возвращалась к этому разговору.

Одно мне не понятно даже сейчас, как он смогла бросить своего годовалого ребенка и ни разу за это время не вспомнить про него?! Женщины зачастую упрекают мужчин в излишней жестокости. Ерунда! На пути, к личному счастью, женщина не остановится ни перед чем! Она все сметет на своем пути! Все, включая собственных детей! Сейчас я понимаю, по жестокости и коварству женщины намного превосходят мужчин! Женщина никому ничего не должна!

Отец, после ухода матери, долго не женился. Любил ли он меня? Трудно сказать однозначно. Иногда мне казалось, что обиду на сбежавшую жену он перенес на меня. Во всяком случае я жил у бабушки, а отец изредка навещал меня, принося какую- нибудь копеечную игрушку. Свою жизнь он посвятил работе и карьере. Ему улыбнулась удача и сейчас он владеет большой процветающей строительной компанией.

Когда мне исполнилось четырнадцать лет мой отец, наконец, женился. Я хорошо помню эту свадьбу. Жених, сорокалетний статный мужчина и невеста молодая, ослепительно красивая девушка Лена, Елена Сергеевна, почти на двадцать лет моложе… Гости, тосты, шикарный ресторан!

Так у меня появилась мачеха.

Когда мне стукнуло восемнадцать, я ушел в армию. После года службы я поступил в военное училище. Возвращаться домой мне не хотелось.

Через четыре года я лейтенантом выпустился в войска и сразу оказался в одной из многочисленных горячих точек.

Меня тяжело ранило. Рана была очень опасная, к тому же, я потерял много крови и когда меня все-таки доставили в госпиталь, я был в критическом состоянии.

Через месяц я полностью восстановился. Интенсивная терапия и молодость! Вот секрет моего скорого выздоровления. И еще я влюбился. Оля работала в госпитале медсестрой. Лучше ее для меня никого не было. Стройная, с зелеными с поволокой глазами, она для меня была воплощением лучших качеств женщины. Иногда я ловил на себе завистливые взгляды соседей по палате и меня распирало от гордости, что эта красавица выбрала меня среди большого количества мужчин здешней популяции.

В итоге, к моменту выписки из госпиталя я уже созрел для женитьбы. Тем более Ольга уже прозрачно намекала на это. Знакомить будущую жену с отцом я не поехал, Моему папаше было откровенно наплевать на мою судьбу. До меня доходили слухи, что он развелся с Леной. Но подробностей я не знал. Да, если честно, они меня не интересовали.

На ВВК добрые доктора меня долго щупали, смотрели на анализы и кардиограмму. У меня создалось впечатление, что они если бы могли, то попробовали меня на вкус. Но обошлось! Кусать меня не стали, а вместо этого выдали на руки заключение: «Для дальнейшего прохождения службы годен без ограничений».

Мне дали месяц отпуска для реабилитации и женитьбы. Для военных процедура заключения брака упрощена и через неделю после начала отдыха мы расписались.

Сразу после свадьбы мы с Ольгой съездили на юг к морю. Потом погостили у ее родителей и сестры. Но все когда-то заканчивается, закончился и мой отпуск. Я получил предписание и отправился с молодой женой к новому месту службы.

Я быстро втянулся в ритм военной жизни. Меня назначили командиром роты отдельного разведбата и свободного времени у меня почти не было. Я днями пропадал в части. Ольга сидела без работы, постепенно превращаясь из милой девушки в прожженную стерву. Люди от безделья сходят с ума, тем более молодые не искушенные жизнью женщины.

Когда я приходил со службы домой, меня встречала не любящая жена, а разъяренная фурия. Она цеплялась ко всему. К не помытой тарелке, не ровно стоящим ботинкам, брошенной куртке. Я старался как мог поддержать жену, понимая, что для нее это не простое время. Оля была уже беременной. Я очень надеялся, что с появлением ребенка она изменится в лучшую сторону и с надеждой смотрел на её уже солидно округлившийся живот.

Было ли мне хорошо с ней. Думаю да, она все же любила меня. Несмотря на ни на что. Я и сейчас помню, как её руки царапали мою спину, когда она извивалась под моей тяжестью.

«Любимый, — всхлипывала она. — Только не останавливайся!»

После рождения Вики жизнь как будто, стала налаживаться. Ольга все время занималась дочкой и наши отношения заметно улучшились. Но я стал замечать, что иногда между нами пробегал холодок. Ольга сторонилась меня, отводила глаза при разговоре. Я не заморачивался всякой ерундой, с головой уходя в службу и семейные проблемы. А их была масса. Ольга так выматывалась за день, что ночью встать к ребенку у нее уже не было сил. Я старался как мог помогать жене. Кормил ночью Вику, менял подгузники иногда засыпая на кухне от усталости, уперевшись головой в холодильник.

Но время неумолимо шло вперед, Вика подрастала и наша семейная жизнь постепенно устаканилась. Так мы прожили еще год. С отпуском у меня не вытанцовывалось, хотя я день и ночь пахал в предвкушении отдыха. Но всегда находились веские причины и мой отпуск переносился на более позднее время…

Ольга с дочерью на все лето уехали к родителям. Бабушка и дедушка души не чаяли во внучке. Да и Ольге перемены шли на пользу. Она вернулась нежная и ласковая. Наша интимная жизнь после этого снова наполнилась яркими красками.

В конце лета наш батальон в составе российского контингента миротворческих сил ООН перебросили в Мали, республику, находящуюся почти в центре Африканского континента. Там началась гражданская война и миротворцы обеспечивали разделение враждующих сторон. По -началу мы переписывались с Ольгой, она сообщала мне новости, писала, как подрастает дочь. Но со временем писем становилось все меньше, пока они не прекратились совсем. Мобильная связь с Родиной была, но в Мали она в зачаточном состоянии и дозвонится домой не реально.

Через полгода командировки меня отозвали в Россию, и я первым бортом направился домой. Почему командировка для меня закончилась раньше срока я не знал, да это мне было все равно. Главное я скоро обниму любимых жену и дочь. Мой вещмешок с трудом вмещал все подарки моим любимым девочкам. Прилетев, я еще в аэропорту попытался дозвониться до Ольги, но её телефон все время был выключен.

2.

…Оставив в прихожей вещевой мешок, я прошел в квартиру. В большой гостиной никого не было, в спальне, в своей кроватке, спала дочка. А вот из кухни доносились мужской голос и женский смех.

Я тихонько подошел и приоткрыл дверь.

За накрытым столом с фужером в руках сидел раздетый по пояс мужик. У него на коленях, визгливо смеясь, пристроилась моя Ольга в одной короткой майке. Она обнимала его за шею и что-то шептала ему на ухо ласково поглаживая свободной рукой волосатую грудь своего кавалера. Мужик нагло засунул руку ей между ног и взасос целовал её голые вывалившиеся груди, покусывая при этом набухшие темно-коричневые соски. Я сразу узнал в этом «мачо» начальника военторга майора Хмырова. Та еще сволочь! Крыса тыловая. По нашему гарнизону давно ходили слухи, что он домогается жен офицеров. Слухи слухами, но с поличным его никто не ловил. А вот сейчас попался!

Я вдруг осознал, что непроизвольно вытаскиваю тактический нож, висящий в пластиковых ножнах на моем правом бедре.

Они были так увлечены, что даже не заметили меня, хотя я стоял буквально в двух шагах. Странно, но я почему-то не удивился происходящему, казалось, что я вижу это эротическое шоу со стороны. Я словно заранее был готов к такому повороту событий, только ощутил мимолетный, но очень болезненный сердечный укол. Вся наша с Ольгой совместная жизнь в одно мгновение пронеслась у меня перед глазами. Я только не мог понять одного, за что она так со мной? На мгновение мне подумалось, что все это какой-то дурной сон, что я сейчас проснусь и увижу спящую рядом родную любимую жену. Что она, как обычно, улыбнётся во сне и нежно обнимет меня теплой рукой… Действительность была так обидна и несправедлива, что в моих глазах даже появились слезы.

Наконец они увидели меня. Ольга в ужасе отшатнулась, ее кавалер стал медленно подниматься, не сводя испуганных, заплывших жиром глаз с ножа в моей руке. Я перевёл взгляд на свою руку. Тусклый свет играл зловещими бликами на остро отточенном клинке. На мгновенье мне показалось, что сама Смерть пляшет на кончике ножа, нетерпеливая и безжалостная.

— Не надо, Юра, прошу тебя не надо. Я все сейчас объясню! — Срывающимся от страха голосом залепетала жена. Она, по-видимому, подумала, что я сейчас буду убивать их обоих!

Под любовником образовалась лужа, остро запахло мочой. Похоже он обмочился от страха.

Я вспомнил про дочь, ухмыльнулся и вернул нож на место. Плюнул под ноги, повернулся и, не говоря ни слова, вышел из кухни. Ольга, рыдая, бежала за мной, что-то надрывно кричала, пыталась остановить меня, хватая руками за куртку. Но я молча отстранил её рукой, схватил вещевой мешок и шагнул за дверь.

…Я не стал тянуть. Подал заявление на развод на следующий день. Ольга пыталась поговорить со мной, но я всячески уклонялся от встречи. Однажды, она все-таки сумела дозвониться до меня. Сопли, слезы. Попытка шантажировать меня ребенком. Потом умоляла простить ее. Я какое-то время молча слушал как она рыдает в трубку, а потом ни говоря ни слова отключился.

На суде моя жена старательно обливала меня помоями, обвиняя во всех смертных грехах. Особенно пикантно прозвучало обвинение в измене. Дескать, я так часто ездил в длительные командировки, потому что завел себе любовницу, и не одну. Все время нашей совместной жизни я издевался над ней и ребенком, всячески унижая и даже периодически избивая. Она даже была готова продемонстрировать синяки от побоев прямо на заседании суда! Эти обвинения подтвердила и не известно откуда взявшаяся свидетельница, неопрятная тетка с каким-то кислым выражением лица. Ольга все это время старалась не смотреть на меня, старательно отводя глаза. Я даже зауважал её. Из банальной шлюхи и изменщицы, она, на моих глазах, превращалась в жертву семейного насилия, обделенную заботой и лаской. Она, прямо-таки, вынуждена была броситься в объятия любовника в поисках утешения и душевного спокойствия.

Я молча слушал этот бред, не возражая и не споря. Конечно, на ее теле были синяки, только не от побоев, а от засосов! Пожилая судья с лошадиным лицом сочувственно смотрела на Ольгу. Женская солидарность. Все мужики сволочи, а мы, женщины, такие наивные дуры! Итог: развод. Алименты. С дочерью можно встречаться только один раз в неделю и только в присутствии матери.

Но вот урвать у меня ничего не получилось. Жилье служебное, а больше в браке ничего не нажито. Бабушкина квартира была в другом месте и разделу не подлежала.

Пропахший мочой., любовник, майор Хмыров, на процессе не появился. Видимо жена не пустила!

Когда мы выходили из здания суда, я спросил Ольгу:

— Тебе не стыдно?

Она опустила глаза и молча прошмыгнула мимо меня.

… Смеркалось. Промозглый северный ветер пытался отодрать от мокрого асфальта прилипшие желтые листья. Зажглись уличные фонари. Я не спеша шел по промокшей от моросящего дождя улице, предавая свою тень, словно эстафету, от одного фонаря к другому. На душе было мерзко. Мерзко от того, что несколько лет прожил с лживой и гулящей тварью. На удивление я был спокоен. Никакого отчаяния или сожаления. Прививку от семейной жизни я получил хорошую, а как все дальше сложится — знает только ветер…