Пристанище хранителя Государственной Безопасности, располагавшееся этажом ниже, было меньше кабинета командующего. Массивный рабочий стол из настоящего дерева был завален папками, электронными и пластиковыми листами, простой бумагой, так что для работы был свободно лишь небольшое пространство перед монитором. Шкафы (тоже из дерева) были битком забиты самой разной документацией. К столу Ковуна примыкал перпендикулярно другой стол, образуя подобие буквы «Т». На стене висела такая же карта оперативного района, как и Иоффе (они были синхронизированы), огромная карта Советского Союза, большие голографические часы и герб «фирмы», — меч острием вниз, шит, наподобие рыцарского, и пентаграмма с серпом и молотом
— Присаживайтесь, госпожа-товарищ-барыня! – пригласил Ковун Стеллу стол-перпендикуляр, сам уселся на свое коронное место, напоминая старинного русского барина, принимающего на службу гувернантку. — Фу, жарища! У Давид Аркадьевича хорошо в кабинете, да? Прохладненько.
— Вы что-то желали мне сказать, господин подполковник?! – скромно спросила Стелла, глядя на него невинными глазами гимназистки. Она сложила ручки перед собой на столе и целомудренно потупила глаза перед Ковуном, гедонистом с двумя большими звездами на погонах. — Надеюсь, ваше дело не терпит промедления?
— Желал! И по делам, и без дела! — Ковун подбоченился, с прищуром глядя на Стеллу, как орел на мышку. Он чуть склонился вправо, поставив левую руку на колено. — Чего делите с Изуми на потеху всей базе? Вы сдурели?!
— Я с ней ничего не делю, много чести! Это она меня ненавидит! Как будто я у нее мужа увела, или любовника!
— Вспоминай, точно не уводила?! – Ковун с усмешкой глядел на нее, как на малое дите! – А то у вас, у женщин, это быстро!
— Я, пожалуй, пойду! – вспыхнула Стелла и сделала попытку встать из-за стола.
— Сядь! – рявкнул чекист, и Стелла послушно села. Этого человека она побаивалась. Любая ведьма инстинктивно боится начальника тайной стражи, как его не назови.
– Блин, женщины, ну вам что, делать не хрена, пардон?! Ну ты-то, аристократка, будь умнее, не лезь в бутылку!
— Я, по-вашему, молча должна сносить оскорбления?!
— Ладно, Стелла, ты тоже в долгу не остаешься! Тоже язычок как лазер! Слушай мой приказ: склоки прекратить! Поняла?
— Извольте ей это сказать, милостивый государь!
— Как девочки-первокурсницы, ей-богу! – Ковун был добр и снисходнителен к молодым дурочкам. – Скажу, ясен пень! Изуми тоже хороша, никак не успокоится по своему… Не важно. Кто и за какие грехи придумал женщин в армию брать?
— А вы мужешовинист, — нахмурилась Стелла. – Считаете мужчин по определению лучше.
— Называй как хочешь! Женщине – женское, мужчине – мужское… Так во все времена было, предки не глупее нас были… Не хуже и не лучше, просто разные. И для разных задач природой созданные.
— О, да, милостивый государь, вам бы сейчас апплодировали все наши мужчины! — с упреком бросила Стелла, на этот раз глядя в глаза русскому инквизитору. — А раз мы ниже, нас можно унижать, бить, и указывать нам наше место! Удобно, особенно когда вы сами в положении властителя.
— Стелка, дочка, не буди во мне зверя! Я за женщин, хоть за ваших, хоть за наших кому хошь глотку перегрызу! — стукнул комитетчик кулаков по столу, нахмурившись. — Не я ли тебе говорил, что могу сделать так, чтобы твой муженек бывший, петух п…шный, во сне всакивать будет от кошмаров! Ты же сама отказалась! А зря! Таких гнид карать надо, чтоб дышать боялись! И за тебя мне обидно тоже.
— Да пусть его боги судят, руки еще об ЭТО пачкать! Не хочу… Много чести, тратить силы ваших рыцарей плаща и кинжала на свинячий навоз! — брезгливо потерла пальчики Стелла.
Раздался стук, одна из пластиковых рамок, спрятавшаяся в хаосе на краю стола комитетчика, опрокинулась и упала. Ковун выругнулся:
— Да что же ты все падаешь, едрена-матрена! Ладно, Стелла, давай к делу! Мы с тобой видимся не так часто, поэтому воспользовался случаем… По поводу твоего поздравительного письма товарищам, — просили поклон передать, очень довольны. Хорошее развернутое поздравление. Единственный только минус, – одну персону ты забыла упомянуть. Догадываешься, кого?
— Я ожидала вашего вопроса. Барон Ди Жю Кито. Но на него мне нужно больше времени. Это очень опасный человек, у него обширные связи за границей, у него несколько предприятий, и он организует новую политическую партию, с которой хочет идти на выборы в парламент. Его нельзя допускать до власти! Это будет катастрофа!
— Почему? Чем он так опасен? Понимаешь, Альваровна, мы с тобой взрослые люди, и ты понимаешь, что у Федерации свой определенный интерес имеется в вашем мире. Не вредный для вашего народа и вашей планеты, — нам ресурсы нужны! Нам опорные пункты нужны для армии и флота. За это мы, понятное дело, готовы платить и помогать, чем можем. И нам бы хотелось, чтобы ваше общество развивалось как более мягче и поступательнее, безо всяких фашистов, радикалов и прочих злых гениев. Нам своих хватило в свое время!
— И, разумеется, народы нашего мира будут иметь лишь пользу от вашего покровительства? — поморгала Стелла своими хорошенькими ресничками, глядя на чекиста, как любимая дочь на папочку.
— Ну, Стелка, ну обижаешь! Ну тебя нафиг, давай про барона своего!
— Я когда-то разговаривала с ним… — Стелла подняла глаза к потолку, вспоминая подробности, – Мне кажется, что если он придет к власти, худшего чудовища во главе правительства не будет! Может, вам покажется такой аргумент смешным, но я прочитала его энергетику, и ужаснулась. Решимость, ненависть к любому иному мнению, готовность идти до конца… Это маньяк… Умный, образованный, у него образцово организованное производство, два машиностроительных завода, химический комбинат, но у него настоящая мания власти… Он приглашал меня к сотрудничеству, даже обещал пост в новом правительстве. Как будто он уже канцлер! Он говорил, что страна находится в глубоком кризисе, и здесь я с ним согласна, — королевская власть практически не контролирует страну, инфляция растет, цены растут на все, про коррупцию я вообще ничего не говорю… Барон Ди Жю Кито предлагает создать новое общество, объединить общество в несокрушимый монолит … Я сейчас зачитываю лозунг его партии. Ну, дальше один сплошной популизм – ликвидировать неравенство, накормить бедных, покончить с коррупцией… Я отказалась.
— Почему?
— Во-первых, я женщина, а не политик, и не горю желанием заниматься этой грязью! Мне бы в своей жизни порядок навести. А во-вторых…. Он стремится к власти любой ценой, и я голову на отсечение даю, — он зальет страну кровью! И не только нашу страну. Невозможно объединить общество, такое расслоенное и разобщенное которое имеет столько противоречий, иначе как грубой тиранической силой.
— Будущий фюрер! – подытожил Ковун.
— Кто? – не поняла Стелла.
— Вождь нации! Ну что я могу сказать, Стелла… — Подполковник Ковун достал из ящика пачку сигарет, закурил, поставил на стол пепельницу, – Будешь? Кури, если хочешь. Мы-то с тобой легальные отравители окружающей среды, нам можно!
Стелла кивнула, достала мундштук, сигарету. К потолку потянулись струйки дыма.
Загудел кондиционер, впитывая из воздуха никотинную отраву. Ковун продолжал:
— Стелла, у вас общество, — практически копия нашего, только триста-четыреста лет назад. Наши историки, изучая процессы в вашем мире, параллельно находят ответы на вопросы нашего прошлого. Ваша действительность примерно соответствует земной эпохе начала XX века, а в нашем мире именно с этих времен начинаются трагические события двадцатого века, которые приведут к миллионам жертв. Все человеческие общества и цивилизации, сформировавшиеся в одних и тех же планетарных условиях, развиваются примерно по одним и тем же законам. Ваша старая формация – парламентская монархия с опорой на старую земельную аристократию, — потихоньку изживает себя. Дальше — или реформы, настоящие реформы на благо страны, или погром! На смену аграрному обществу идет общество индустриальное, живущее по другим законам, на других скоростях. Противоречия между городами и деревней, между имущими и неимущими, между аристократией и простолюдинами будут только накапливаться. А так как центральная власть ничего не делает для устранения этих противоречий, для сглаживания ситуации, грядет социальный взрыв. Старая аристократия будет сметена радикалами, а дальше к власти, даже если и сохранится королевский трон, придут совершенно другие люди, новая элита, которая и будет определять политику, — и внешнюю, и внутреннюю.
— Простите, что за новая элита? – спросила Стелла. – Вот такие же маньяки?
— Промышленники и финансисты! Крупный капитал! – ответил Ковун, пуская к потолку кольца. – Разные могут быть… Одни, может, и будут видеть какие-то берега, а другим страна будет видеться частной собственностью, а население – бесправной рабочей силой. По крайней мере, они бы очень этого хотели, чтобы без проблем, без ограничений свои дела делать. Это не абсолютная монархия, — даже там есть свои законы и влияние церкви, которая все же худо-бедно ограничивает наиболее отмороженных. Это безраздельное влияние и контроль крупного капитала над жизнью и имуществом каждого подданного. И чтобы закрепить эту ситуацию и под благовидным предлогом, — сплочение нации и преодоление кризисов, — нужна новая политическая сила, которая узаконит новое положение вещей, и позволит крепко держать этот балаган в кулаке. Короче, Стелла, я тебя поздравляю, у вас зарождается фашизм!
— Фашизм? Это явление из эпохи Мировых войн? Я не помню тонкостей, но это что-то нехорошее, не для приличных женщин, это точно. Значит, правильно мне сердце подсказывает, не связываться с этим проходимцем!
— Очень хреновая вещь, — горько усмехнулся комитетчик. – Нашей цивилизации это стоило в двадцатом веке полсотни миллионов только убитых.
— Увы, должна признаться, я не очень хорошо знаю политическую анатомию вашего мира, — сказала Жю Сет, стряхивая пепел. – Но если к власти придут такие, как Жю Кито, добра точно ждать не стоит. Для него один бог – он сам, чужая человеческая жизнь ничего не стоит. Он действительно повернет развитие обратно к древней диктатуре! Только с пулеметами и аэропланами! Уж на что я бываю иной раз не сдержана со своими слугами, но я потом остыну и сама же извинения прошу. А этот просить не будет, — сметет в пыль.
— Фашизм, Стелла, — ответил Ковун, — это не перепады настроения одной взбалмошной барыньки. Это система, бессердечный механизм, когда государство и народ становится фактически собственностью крупных корпораций. А их интересы обслуживает одна партия и одна самая главная личность. Вот тогда начинается диктатура одной партии, оболванивание населения и преследование инакомыслящих, а страна превращается наполовину в казарму, наполовину в тюремный барак! И заканчивается все, как правило, большой войной. Я недавно на одной из лекций цитировал Томаса Даннинга, одного британского деятеля девятнадцатого века: «Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Доказательство: контрабанда и торговля рабами». А когда нет естественных ограничителей, и есть монополия власти, тут и до мировой войны рукой подать!
— Скажите, Павел Андреевич! Я читала, что первый СССР был таким же государством, с властью одной партии, с преследованием инакомыслящих и попытками построить новое лучшее общество. Неужели, тот Советский Союз тоже был фашистским государством? Но почему тогда говорят, что он победил фашизм? А нынешний Советский Союз – получается, наследник старого? Как это понимать?
— Стелла, ты в нашу организацию перейти не хочешь? – вполне серьезно спросил Ковун. – У тебя неплохие аналитические способности, да и твои экстрасенсорные умения нам не лишни будут. На руках носить будем!
— Вы уже не в первый раз предлагаете, — опустила глазки Стелла. – Нет, благодарю, куда мне на старости лет в шпионские игры играть! Где могу, и так помогаю… Да и потом ведьма — инквизитор? Изволите шутить?! А новой Мата Хари я быть точно не собираюсь! Танцовщица из меня так себе..!
— Ладно, помолчи уже, плазмат говорящий! Насчет старого Союза не совсем так… Старый Союз был государством тоталитарным, верно, — но не фашистским. Коммунистическим, — это противоположность фашистов. Поэтому между ними и случилась война. Хотя деятельность КПСС в двадцатом веке официально осуждалась на одном из заседаний Верховного Федерального суда и признавалась вредной и опасной для человечества.
— А какая между ними разница, если методы одни и те же? Велика ли разница, под каким флагом устанавливается диктатура – под черным или под красным?
— А разница в том, Стеллочка, дитятко ты мое милое, что коммунизм стремится к ликвидации неравенства в обществе, пусть и жесткими методами, а фашизм его только закрепляет, возводя в ранг добродетели! Не сословное неравенство! Финансово-политическое неравенство! Первый Советский Союз строился на крови, и тоже накопил в себе много противоречий, оттого он и развалился, но тот Союз все же оказал миру немалую услугу, разгромив фашизм и открыв человечеству дорогу в космос. Ну а нынешний Союз со старым роднит только название. Мы не противопоставляем себя всему миру, не преследуем инакомыслящих, у нас свобода слова и свобода мнения, нет никаких партий и вождей, осуществляется прямое народовластие. А вот у вас своего Ленина нет, а вот свой Муссолини, похоже, нарисовался. Противовес этому Кито есть в политике?
— Только старая партия центристов, которая наслаждается властью, пристраиванием родственников на руководящие должности, и воровством! Есть еще социал-демократы, но их обвиняют в связях с анархистами, поэтому периодически устраивают обыски и аресты, и угрожают лишить мест в парламенте. По сути, такие же болтуны. Остальные кресла, — так, мелюзга.
— В парламенте хорошо бы создать коалицию социал-демократов с мелюзгой и частично даже и с центристами, так, для массы, — сказал Ковун, задавив окурок в пепельнице. – Тогда Кито даже если и войдет в парламент, не будет там иметь большинства.
— Это невозможно, скорее всего… Кому это надо?
— Ну, тогда получите фашистскую диктатуру со всеми вытекающими!
— А вы не можете вмешаться?! Вы, куалийцы?!
— Голубушка-матушка! Не имеем права! Вы же первые поднимите вой, — оккупанты, захватчики, война миров, пришли отнимать нашу свободу! Тот же Кито кинет клич священной войны за независимость от куалийцев-агрессоров, и вот тогда точно кабзда котенку! Он еще и национальным героем станет! Нет, Стелла, как говорится, нельзя сделать счастливыми против воли, это уже многими веками доказано. И даже если мы в ваш мир войдем силой и принесем новую справедливую идею, народ ее тут же отвергнет, когда мы уйдем. Нельзя сделать человека счастливым против его воли, нельзя за уши втащить общество в новую эру, когда оно ногами еще стоит в рабовладельческой или феодальной. Также как и нельзя за те же уши перетащить общество с паровых двигателей на антигравитационные! Двигатели-то будут, а понимание их работы? Теория? А производство, ремонт, эксплуатация? А куча сопутствующих отраслей? Так что извините, ребят, — сами! Мы и так вмешиваемся в отдельных случаях, но осторожно, чтобы не наломать дров. Существует Договор о взаимопомощи между Федерацией Земли и Хилликийским королевством, и еще с некоторыми другими странами. Этого достаточно на данный момент.
— Мой самый страшный кошмар, что мой родной мир может превратиться вот в это! – помрачнела Стелла показала в сторону окна, имея в виду постядерные пустоши планеты. – Что он познает мировые войны, лагеря смерти, докатится до самоуничтожения, и что наши вековые города и соборы, наши фермы и виноградники станут мертвой пустыней! Мне почему-то заранее перед дочерью стыдно, что я знаю, чем может все закончиться, и ничего не могу сделать. Вы меня понимаете? Ответственности перед потомками еще никто не отменял.
— Знаешь что, Стелла, я тебе скажу? Честно скажу, — грустно вздохнул чекист. – У жены моей сотрудница как-то втюрилась в одного проходимца. Он был женат, а с ней так, время проводил. И та дурында все отлично понимала. И принимала. И сколько ей раз говорили, — брось его, ты же для него игрушка, бачок, я извиняюсь, для слива! А она орала, — нет, вы ничего не понимаете, я его люблю, тыры-пыры, нам вместе хорошо, и точка! Сорок пять лет бабе, к слову, не сопливая девчонка какая. Ну и так продолжалось до тех пор, пока жена того ухаря не накрыла их вместе, и не подала на развод. Сотрудница, дура, несмотря на скандал, обрадовалась, что любимый теперича ее, а любимый неожиданно послал всех на три буквы, и улетел на Венеру с какой-то третьей девицей. Трагедия, кошмар, попытка суицида! И вот что она, не понимала, что ничем путным не закончится?! Что, люди ей не говорили, не пытались предостеречь?! Не-а, похрену мороз! Вот и цивилизации во Вселенной такие же! Как ты их не предостерегай, как ты их не удерживай, — вот что на роду, как говорится, написано пройти этому миру, то он и пройдет! Так что, все только от вас зависит в итоге. Мы в свое время и мировые войны прошли, и социальные эксперименты над целыми народами, и геноциды, и угрозу ядерной войны, и глобальный экологический коллапс, и битву за родную планету с инопланетными захватчиками, и вот как-то чудом проскочили! Надеюсь, и вы проскочите. Чем можем, готовы помочь… Да и мы-то, если так подумать,…только три столетия живем по-людски, да и того меньше!
— Скажите честно, Павел Андреевич, — Стелла внимательно посмотрела на Ковуна. — А мы и вы, — я имею в виду гуриассийцев и землян,.. действительно одинаковые?
— Ну, Стелла, ты вопросы задаешь! – Землянин вытер пот со лба. – Ты же знаешь выводы антропологов! Генетика совпадает почти на сто процентов, даже совместные браки возможны! И вроде как развиваются наши цивилизации почти идентично… Общие космические предки, туды их в дыру! Наши ученые и астрономы чуть ли не лезгинку на столах плясали, когда впервые увидели ваш мир на экранах: города, корабли в море, фонари на улицах! Один даже на радостях с окна выпал! С девятисотого этажа, на секундочку, хорошо, успели поймать дурачка!
— Тогда извольте… Где граница между человеком и дьяволом? Где заканчивается человечность и начинается зверь? Если мы с вами одинаковые, и наши миры развиваются примерно в одной нравственной плоскости, то вы знаете ответ на этот вопрос!
— И вы его знаете! Что-то тебя на философию сегодня потянуло! Я так понимаю, тебя интересует вопрос с позиции нравственности, а не с позиции биологии? Сколько лет живет человечество, столько лет мудрые головы на этот вопрос пытались дать ответ. И по мне сама верная мысль высказана Чеховым Антоном Палычем: «Пока человек чувствует чужую боль – он человек». То же самое говорят и психологи: эмпатия – признак высшей нервной деятельности. Опять же, наши морально-нравственные ориентиры применимы только к нашим цивилизациям, в других мирах все по-другому. Вон, возьми, к примеру, океанический мир системы Глизе-114, где обитают гигантские кораллы, обладающие подобием коллективного разума. Если ты уничтожишь одно коралловое образование, другое, третье, — да им пофигу, они отвечают тем, что начинают расти с удвоенной силой на освободившемся месте! Возьми систему Джейсона-Чина, где обитают псевдоразумные ящеры. Они в брачный период бьются насмерть так, что только кровь и кишки летят! Да возьми наших диких предков. Какой-нибудь пещерный хлопец за милую душу тюкал по башке дубиной другого хлопца, потому что тот мордой не вышел! И на мясо пускал, безо всякой эмпатии! Но одно дело – дикарь с дубиной и обезьяньими мозгами, а другое – человек с атомным реактором! Нельзя судить одной меркой псевдоразумные кораллы, ящеров, дикарей каменного века и современных людей. Но вот если человек дорос до атомной энергетики, реактивных двигателей и кремниевых микросхем, а в башке у него все та же идея – ушандалить ближнего топором по башке, — вот тут уж вызывай бригаду, человек начал превращаться в монстра.
— Вы очень красиво рассуждаете, — ответила графиня. – Но как тогда быть с этой планетой? Здесь погибла целая цивилизация! Ее остатки, люди, такие же, как и мы, ютятся по подземным норам, убивают друг друга за кусок хлеба, жрут собственных детей и деградируют до уровня скота! Но вы, куалийцы, бесстрастно, как боги, наблюдаете за их страданиями, даже не пытаясь что-то изменить! А если что-то подобное, упаси Богиня Ирада, случится на Гуриассе, вы так же останетесь глухи и слепы, оставаясь на орбите? И где же ваше сострадание?! Где человечность?!
— Эвона как, вон ты куда заворачиваешь! – В голосе Ковуна послышались недобрые нотки. – Обвиняешь нас в намеренной пассивности?! Ну, во-первых, мы тоже в свое время предприняли не одну и не десять попыток выйти с ними на контакт. Во-вторых, ты забыла про судьбу экспедиции Варшавского Международного Института по Контактам с неземными цивилизациями?! Они пришли на планету с благими намерениями в самом начале всей болхианской эпопеи, в надежде принести этим бедненьким помощь. Слишком понадеялись на добрую волю и силу разума, забыв, что разум-то бывает и жестоким. Уж сам злодей Герберт Вырок, бывший хозяин финансовой империи на этой планете, который сейчас в федеральном розыске, и тот предупреждал, чтобы этого не делали, — экспедиция обратно не вернется! Ты забыла, что с ними сотворили?! Двадцать шесть молодых ученых, ребят, девушек..! После этого, данный сброд, — да, именно одичалый сброд! – стал в наших глазах недоговороспособным. И я, честно тебе говорю, если эти дикари вымрут под чистую, я сильно плакать не буду!
— А как же Чехов?!
— А мне по хрену, я Ковун, а не Чехов! Можешь считать меня питекантропом. И мне наши люди ближе и роднее, у меня за них душа болит.
— Ну ведь прошло тринадцать лет! Все могло измениться! В том числе…
— Да ни хера тут не изменилось! – не выдержал подполковник. – Если бы хоть что-то изменилось, они бы продолжали воевать друг с другом?! Они бы отправляли на убой собственных людей, безо всякой разумной причины?! Они бы устраивали самоубийственные атаки на нашу базу?! Мы и так не стреляем в гражданских и невооруженных, у нас постоянно радиотрансляции идут на их частотах, где их пытаются учить уму-разуму. И что? Ни хера не меняется! Ну и флаг в руки! Не мы их жизнь такой сделали. Не мы научили их резать друг друга! Поэтому меня совесть не мучает.
— Потому что это не куалийцы! – выпалила Стелла.
-А ты представь на секунду, дурында, что в той экспедиции твоя дочь была бы! – со злостью прошипел Ковун. – Представь, как ей голову режут! Сразу по-другому запоешь! Земля может многое стерпеть, но подлое убийство невооруженных людей мы не прощаем! На том стоим, как говорится.
Стеллу после слов Ковуна как будто ковшом холодной воды окатили. Но это же было тринадцать лет назад! Нынешние дети и молодые болхианцы тут причем?! Складывалось такое впечатление, что нынешний порядок вещей устраивал всех, — и землян, да и аборигенов.
— И потом, — вопросами реабилитации местных занимается федеральная миротворческая экспедиция, в которую ты на днях вроде как летишь за грузом, — уже спокойным голосом продолжал чекист. – Вот им и выскажи свое «фи»! А мы здесь люди маленькие, наша задача – обеспечивать безопасную добычу топливного элемента J-101, охранять ученых и гражданский персонал. И все, наше дело шестнадцатое! И потом, — чтобы устанавливать контакт с ними, нужно отправлять к ним людей. Наших людей! На наши радиопередачи они больше не отвечают, от радиоигр уклоняются. А ради счастья этих дикарей, прости Господи, ни я, ни командир батальона людьми рисковать не будут! Ни тобой, ни нашими ребятами, ни кем еще. И ты нам такая же своя, как и земляне, поняла?!
— Я поняла вас. Спасибо за беседу, извольте отпустить меня,- — Стелла поднялась из кресла. Прошу вас великодушно, поговорите с Сайто, иначе все это добром не кончится, И все же я скажу вам, как перед Создательницей! Я многое почерпнула от великой Куалийской цивилизации. Земля стала мне почти родной, и я была бы никем, если бы не Земля. Но я все же дочь моего мира, кровь от крови хилликийского народа! И я не принимаю вашу философию, государь мой! Я не знаю, какими силами и какой ценой, но случись, не приведи боги. что-то подобное на ваших планетах, я многим бы пожертвовала ради спасения хотя бы невиннных ангелов, страдающих от претупления своих легкомысленных взрослых!
— Молодец, Стелка! – криво усмехнулся Ковун. – Эх, ваша светлость, добрая ты женщина…, но не поймешь ты нас.
— Не пойму! Никогда! да, может быть я взбаломошная, вздорная, вспыльчивая, или еще хуже… Но я живая! Что первее: человечность или приказ бездушной машины? Знаете, на моей планете я почти двумя поместьями управляю, а это пятая часть области… Я не всегда справедлива со своими слугами и крестьянами, признаю. Но я и не равнодушна. Я злюсь, бывает, и срываюсь на них, — но я и помогаю им. Я никогда не была глуха к чужому горю, никогда! Женская природа отлична от мужской!
— Никогда не говори никогда! – Комитетчик едко ухмыльнулся. – Хочешь я тебе за три секунды, на пальцах докажу, что была, и не раз?! Сколько тебе там, говоришь, земель принадлежит? И сколько крестьян от безземелья мучаются в вашей стране, а?! А на что тебе лично столько земли? Ты что ли землю пашешь, с сохой?! Отдай нуждающимся! Какая у вас там средняя зарплата у трудового люда? А ты хорошо живешь, графиня, дорогие вина кушаешь, шикарные платья носишь, в то время как ваши трудящиеся последний х.. без соли доедают! На какие доходы, на секундочку? Сохой напахала?! Или берешь у них по одной цене, а потом накидываешь прибавочную стоимость в свой карман?! Люди ваши суп да кашу хлебают, а ты в заведениях разных целые многомесячные зарплаты честных тружеников просаживаешь! Сколько там бутылка вина стоит? А отдых в баньке с местными феями? До сотни «штук» за ночь?! Ну и где твое сострадание?!
— Извольте не переступать границ, господин подполковник! Все мои доходы в моей декларации! Да будет вам известно, я больницу построила бесплатную, для всех сословий! И родильный дом на полсотни коек! Тоже без сословных ограничений!
— На благо людям построила или, типа, откупилась, чтобы не вякали и совесть не мучила?!
Стелла возмущенно вскочила, и хотела уйти. Она испытывала злость и стыд одновременно, будто ее уличили в посещении неприличного заведения. Так ее и уличили! Ковун, этот иезуит в погонах, отлично был осведомлен обо всех ее мелких грешках. К тому же она еще раз убедилась, что она чужеродный элемент в куалийской системе, и ей в очередной раз показали ее место. Но Ковун задержал ее, протянув руку:
— Погодь! Ладно, сбавляем обороты. Я тебя не осуждаю, не имею права тебя осуждать, просто свое мнение тоже высказал. А там, как знать, может, ты и права в чем-то… Да и не ты одна такие мысли высказываешь, будем честно… Но мы не боги! Нам бы свои задачи выполнить, и то хорошо! Стелка, ты в бога веришь?
— А вам какая печаль до моей веры? — Графиня, сжав губы, старалась продемонстрировать всем своим видом, как она оскорблена. — Я во многих богов и богинь верю, если угодно.
— Ну тогда в качестве примирительного подарка прими эту икону. Ты ведь разные предметы культа собираешь вроде как?
С этими словами Павел Андреевич протянул со стола вечно падающую картинку в рамке, которой ну никак не хотелось стоять на столе представителя КГБ:
— Не хочет стоять на столе у «кровавой гэбни»! Я ее понимаю, — мое отношение ко всем религиям ты знаешь. А тебе простительно. Бери, вроде как на удачу. А то глупо выглядит: икона на столе у КГБшника!
— У ведьмы еще лучше будет смотреться, надо полагать? И откуда у вас, у кощунника, религиозный предмет? – спросила Жю Сет.
— Да ну! Сестра жены привезла из Суздали, вроде как подарок! Отказываться неудобно было, вот я и взял ее с собой, в надежде кому-нибудь пристроить. Тебе она нужнее, мне кажется. Я в религии не сильно хорошо разбираюсь, но вроде как изображение Божьей Матери Владимирской. На, благословляю, и не греши больше! Тебе можно, ты ведьма добрая!
— Это ваша куалийская богиня?! – Стелла с интересом смотрела на изображение Матери с Младенцем.
— Стелка, ты с концепцией христианства лучше моего знакома! – Ковун сунул священный образ в руки графини-ведьмы, — Все, ладно, давай до скорого. Мне тоже работать надо. Про барона нашего не забудь! И с Сайто не гавкайтесь!
— Хорошо. Спасибо, — Стелла приняла икону, чуть поклонилась в знак дежурной вежливости, и покинула чертоги советской инквизиции.
… Выйдя из здания штаба, Стелла, вся в своих мыслях побрела в сторону рембазы, сжимая в руках подарок Ковуна. Она уже и забыла, зачем и куда она собиралась зайти изначально. Проклятая Сайто с панталыку сбила! Когда она выходила, ни Иоффе, ни Сайто она уже не встретила. Одинокий бот-секретарь печально взирал на нее единственным глазом-видоискателем.
Повторно ломиться в кабинет руководителя базы она не решилась. Это уже совсем была бы беспредельная наглость. Да и запал гнева иссяк.
Во второй половине дня синоптики решили устроить повысить влажность воздуха и добавить прохлады. Русские, светловолосые северяне, не любят жаркого климата, им прохладу подавай! Стелла в очередной раз понимала, что она никогда не моймет этот удивительный, нелогичный, великий и нескладный народ. Изо всех куалийских наций русские казались ей самым нелогичным.
Слабый ветерок гнал по зеленым живым плиткам из особого вида водорослей обрывки каких-то бумажек. Шелестели листья на огромных кленах, слетали на землю маленькие красно-зеленые семена-крылатки, похожие по очертаниям на беспилотный атмосферный истребитель. Над кронами деревьев и крышами зданий блестело белое искусственное небо с голубоватым оттенком. Временами по небесной тверди пробегали голубые и красные змейки энергетических разрядов. По дороге Стелле встречались многие знакомые офицеры и сержанты, идущие в столовую или возвращавшиеся из нее. Они приветствовали ее, она кивала им в ответ. Час назад бы хоть один встретился!
Вернувшись в цех, она сразу прошла на корабль, — ее дом в дальних странствиях. Машура еще не вернулся, бойцы и летчики сидели перед монитором, — было время психологической разгрузки. Рампа была открыта, — Стелла полностью доверяла своим сослуживцам, да и тащить у нее было особо нечего, — не дамские же тряпки! А за куревом ребята-летчики и техники захаживали регулярно.
Стелла положила икону на окно копира, сделала на всякий случай лазерную копию. Потом поставила образ на стол, подумывая, куда бы его приладить. В плане религии она была абсолютно толерантной, и принимала «чужих» богов без проблем. Она вообще считала, что Вселенная мультимерна, и все боги, которые когда-то фигурировали в разных культурах, существуют в других мирах. Это многобожие удивительным образом уживалось в ее сознании с сугубой житейской рациональностью и техническим материализмом. Куалийцы бы сказали – двоемыслие!
На сердце у нее было тяжело после разговора с Ковуном, после происшествия с Сайто. Не заладился день… За что ее ненавидит японка? Стелла не могла понять, где она могла перейти ей дорогу. И что теперь с этим делать? Самое неприятное, что Изуми Сайто, — женщина в принципе-то неплохая, не какая-то властолюбивая гадюка, а такая же как и Стелла неудачливая игрушка в руках судьбы, которая носит глубоко на сердце какую-то свою печаль. А с такими враждовать сложнее и неприятнее всего, — у них ведь есть своя правда, ради которой они готовы на многое.
Единственная радость, — примерно через неделю она, наконец, улетит домой, хоть на три-четыре денька, вдохнет воздух родной планеты, обнимет самого близкого ей человечка…
Она вдруг с необычайной теплотой вспомнила свой мир, свою страну, пусть даже со всеми ее кризисами, инфляцией, парламентским бардаком, анархистами и даже с этим «железным» бароном Кито. Может, он не так уж и страшен. Может, он действительно горит желанием спасти страну, объединить ее… «Обновить» нацию!
Вот только катастрофа на этой планете, где она сейчас находится, тоже началась с парадных маршей черных колонн по улицам, с пламенных речей вождя, с военных парадов и факельных шествий, и с регулярных поборов с мирного населения «на патриотические нужды», которое, будто бы не замечая ухудшения уровня жизни, в едином порыве приветствовало своего лидера. Тоже «объединяли нацию», как рассказали добытые землянами источники информации. Земные военные, ученые, историки за время существования «Зари-21» получили доступ к огромному количеству исторической и художественной литературы аборигенов, сохранившейся в подземных укрытиях и бункерах. К официальным документам организаций, к газетам и журналам, тем, которые еще не пожрала плесень, к кинохроникам, вещевым складам, к правительственным учреждениям и сохранившимся документам местных властей.
Выяснилось, что до последней войны на этой территории существовала огромная промышленно развитая держава, во главе которой стоял сильный лидер, правивший железной рукой. Его портретов, книг, воззваний и собраний сочинений сохранилось огромное количество, их даже уже не брали с исследуемых объектов. Вот этот лидер железной рукой и притащил мир к катастрофе. Или, может, он был обороняющейся стороной? Земляне так и не разобрались окончательно, кто первый «нажал на кнопку», — «Стальной» вождь империи Гуэнехор (самоназвание страны) под черными знаменами, или их противники из-за океана под знаменами голубыми?
Кстати, огромный город к северу от базы, точнее то, что от него осталось, — это была столица «черной» державы.
Земляне установили, что война на планете длилась около пяти лет: ядерная фаза, в результате которой погибла половина местного населения, около года, еще три-четыре года – остатки армий и флотов разносили в прах все, что уцелело, не гнушаясь использованием химического и бактериологического оружия.
За пять лет все было кончено. От пятимиллиардного населения планеты осталось, дай бог, несколько миллионов (впрочем, по поводу численности выживших были и более оптимистичные предположения), которые прятались в развалинах, в бункерах и убежищах, в подвалах и подземных сооружениях, постепенно утрачивая человеческий облик и человеческую душу.
Первые аппараты-разведчики землян прошли рядом с планетой в 2324 году, когда ядерная стадия глобальной бойни уже подходила к завершению, и передали на Землю страшные картины разгромленного, некогда цветущего, мира и огненных вспышек над поверхностью, под пепельной вуалью. А потом началась вялотекущая война всех против всех, которая, видимо, закончится уже со смертью последнего аборигена.
Несмотря на аховое положение выживших, вооруженные столкновения и стычки, а то и целые боевые операции с применением техники и даже авиации продолжались и сейчас, спустя почти пятнадцать лет после краха этого мира. Были даже запуски ракет, в том числе и по базе «Заря-21». Что было невероятно, — даже спустя пятнадцать лет после краха этого мира остатки армий еще использовали весьма сложную технику и заправляли ее углеводородным топливом, что говорило о том, что где-то по-прежнему функционируют производственные комплексы аборигенов, худо-бедно строящие новую технику, топливо и вооружение. Некоторые из них были обнаружены, но «добро» на уничтожение колонисты так и не получили, довольствуясь лишь наблюдением. Остатки населения выживали в голоде, радиации, среди болезней и под гнетом жесточайшего террора местных властей, и подвергались периодическому прореживанию в результате внутренних чисток и «черных лотерей», которые вообще невозможно было объяснить никакой логикой. Казалось, остатки местного населения целенаправленно стремились уничтожить сами себя уже до верного. Коллективное безумие как оно есть.
Из Стеллы будто вынули какую-то тугую пружину, лишили энергии на весь день. Ей уже ничего не хотелось делать, лишь бы день побыстрее прошел. Она созвонилась с Ирой Иванниковой, узнала, как состояние Машуры и Стеценко. Стеценко уже давно убыл в подразделение (что-то не видать его, кстати), а старлея Иванникова оставила мариноваться до завтра. В отсутствие командира его обязанности принял прапорщик Базаев. Разумеется, Стелла не погнушалась пожаловаться на Сайто. Ирина тяжело вздохнула, сказала что-то про японскую мать, и пообещала вскоре зайти на чай и за подробностями. Потом графиня созвонилась с Базаевым, предложила помощь в ремонте:
— Что ты, Стеллочка, радость моя, зачем будешь ручки пачкать?! Сами все сделаем, к завтрашнему сделаем! Тебе на послезавтра вылет назначили, Машуре передам. Его кстати с тобой в пару поставили!
— Я благодарна вам до неба, Магомед Султанович! – улыбнулась графиня и, выключив связь, добавила, — Вот счастье-то привалило!
Воспользовавшись затишьем, Стелла решила остаться в своем летающем доме. Она не пойдет в столовую, ограничится чаем. И для фигуры полезно будет. Она приказала БК включить чайник, достала из шкафчика незаконченную вышивку и извлекла из сумки иголку с ниткой. Положила на стол, чтобы заняться позже. Встала, взяла икону и понесла в пилотскую кабину.
Здесь на стене, слева на стенке она и приладила ее с помощью клеящей пасты. Нахождение куалийской Пречистой Матери в непосредственной близости от одной из языческих богинь Южных островов, покровительницы чувственной любви, плодородия и страсти, в образе нагой танцовщицы, Стеллу ничуть не смутило. Никаких противоречий в соседстве двух диаметрально противоположных концепций она не увидела. Все логично, — сначала страсти и томные, жаркие ночи в юности, потом – зрелая материнская любовь, нравственная чистота и забота о потомстве.
Стелла не испытывала того благоговения, какое испытывали христиане при виде этого образа. Для нее все боги были живыми и обыкновенными персонажами некоего театра, со своими слабостями и пороками, и с ними можно было запросто разговаривать, льстить, делиться переживаниями и даже ругаться. Кстати, линию времени в будущее хилликийцы, равно как и многие другие народы Гуриасса изображали справа налево, и письмо у них было такое же, справа налево, как у арабов или евреев.
Стелла смотрела на изображение куалийской женщины-матери, прижимающей к груди младенца-Бога, и необычайно теплой, СВОЕЙ, показалась ей эта богиня. Она прикоснулась пальцами к пластиковой рамке. Ей показалось, что от изображения исходит тепло, какая-то добрая, поддерживающая сила. Ну вот и хорошо, ей лишняя поддержка в космосе не помешает! Как будто в старый дом вошла новая почетная гостья.
Стелла любила музыку. Она включила одну из любимых своих классических композиций двадцатого века Земли, — «Одинокий пастух» Джеймса Ласта. Успокаивающие волшебные трели наполнили пилотскую кабину.
— Прошу извинить меня, куалийская богиня, — обратилась к ней Стелла, как к живому человеку. – Я знаю, что по легенде ты самая праведная изо всех куалийских женщин, и поэтому ваш бог выбрал тебя в качестве матери для воплощения. Очень тебя уважаю, но места у меня в кабине, увы, немного, а здесь ты рядом со мной, до тебя и коснуться можно. Так что не обижайся на тесноту. Иногда в космосе страшно бывает одной среди холодного океана звезд, а с тобой вроде и не так тоскливо. Я, правда, не знаю, как тебе правильно молиться, какие почести тебе надо оказывать, поэтому я просто буду говорить честно, все что на сердце. Меня так матушка учила. Не биологическая мать, которая меня бросила, а та настоящая, которая оказалась рядом в трудный час. Ее зовут Мария. Я вспомнила, и ты тоже Мария! Пречистая Дева! Моя матушка часто тебе молилась, и меня учила говорить тебе, как живому человеку. Правда, американцы и русские изображают тебя по-разному, вот я тебя и не узнала сразу!
Стелла подумала, — хорошо, что ее никто не слышит сейчас, особенно советские бойцы, — будут потом посмеиваться, что взрослая женщина с картинкой разговаривает. Сами-то они не верят, ни в богов, ни в богинь. Атеисты… Дети они еще, много ли они в жизни понимают?! Они никогда не были в такой ситуации, когда единственный, кто тебя слышит, — это богиня из книжки. Сытые, сильные, веселые, обеспеченные куалийцы… Ну и хорошо, ну и не надо им этого знать!
— Послушай меня, о Богиня куалийцев, — продолжила Стелла, глядя на образ, — Меня все чаще и чаще посещают видения, как будто бы на этой несчастной планете я вижу будущее моего мира. Как будто бы он станет таким. Мне кажется даже, что в руинах городов я узнаю знакомые черты наших зданий. Может, это глупость, но мне очень страшно. Неужели, когда мы дорастем до бензиновых двигателей, ракет и атомной энергии, мы тоже уничтожим друг друга?! Неужто это и есть цивилизация? Кому такая цивилизация нужна?! Мать-богиня, попроси своего Сына сохранить наш мир! Ведь сохранила же ты мир Куали от войн и разрухи?! Мы ведь тоже люди, такие же, как и вы! Я тоже мать, у меня растет дочка,…хоть и не родная, но я ее люблю, как родную. И ты тоже мать, ты меня должна понять! А может, ты уговоришь Его остановить войну здесь?! Чтобы эти несчастные вспомнили, что они не звери, а люди, чтобы прекратили убивать друг друга, и начали вместе очищать свою планету. Чтобы они не истребили друг друга окончательно. А вы, куалийцы поможете им. Или не поможете?! Неужели твои потомки могут только равнодушно взирать свысока из-за своих силовых полей и с борта крейсеров на орбите на мучения других народов? Неужели, вам нужна только их голая обезлюдевшая планета и их ресурсы? Разве тому ты их учила? А если беда придет на Гуриасс, они так же равнодушно будут созерцать за нашими страданиями?
В кабине было спойно и уютно. Звучала чарующая музыка из прошлой эпохи. Неярким желтым светом освещал плафон приборную панель. За стеклом панорамы серой стеной с красными индексами и значками отгораживали ее от мира ворота-створки ангара. Мониторы были выключены… Стелла продолжала свой монолог:
— Может, тебе не нравится слушать меня? Может, я недостойна говорить с тобой, с Царицей? Да, я часто веду себя нехорошо, что тебе бы не понравилось многое из моих поступков. Прости меня великодушно, я ведь не за себя прошу, а за других. За этих людей. За наш мир. За этот мир. Да даже и за твоих потомков-куалийцев. За свою дочку и за ее будущее. Пусть у моей дочери будет счастливая судьба! Не такая, как у меня. Хотя, мне, наверное, грех жаловаться… За себя я и просить не смею. Но если бы ты послала мне человека…, которого бы я смогла полюбить, и который полюбил бы меня, — я бы изменилась. Ты меня знаешь, я свое слово держу. Такого же небесного ангела, каким был Джереми… Я, недостойная падшая девка, не сумела оценить его, а он, наверное, и был милостью богов для меня! Сейчас он уже женат, у него полноценная жена-куалийка, которая подарила ему двоих детей, которая не «сухое дерево»! Куда мне теперь податься? Детей я бы ему все равно не родила, это мне недоступно, увы. Об этом я и просить не стану, недостойна, да и старая уже… Ты слышишь меня, куалийская богиня?
Стелла сжала губы, нахмурилась, чтобы удержать слезинку. Она смотрела на Божью Матерь из русского города Суздали, пытаясь, как фанатичная верующая углядеть, угадать какой-то ответ, или знак. Разумеется, икона молчала, бесстрастно взирая из-за стекла на механический интерьер кабины корабля.
— Тук-тук, можно войти?! – послышался высокий женский голос. – Стелла, графиня моя, ты дома?!
Жю Сет вскочила из кресла, забыв про куалийскую богиню, выключила музыку и вышла встречать гостью, вытирая по ходу глаза.
В кают-компании ее ожидала богиня другая — рослая золотоволосая сероглазая женщина-красавица в форме с майорскими погонами, петличками медицинской службы и Золотой Звездой Героя СССР на груди. Золотисто-русая толстая коса спадала на плечи и грудь, заканчиваясь пушистой кисточкой.
— Ирочка, моя дорогая ihenna, для тебя этот дом открыт всегда! – Стелла почтительно сделала перед «сеньорой» глубокий реверанс. Майор посмотрела на маленькую чудачку с удивлением. «Маленькую» в буквальном смысле, — макушка графини едва доставала до ее подбородка.
— Опять что-то новое изобрела! Мне такие почести без надобности! Ты все не появляешься, а я уже соскучилась по тебе, кукла моя! – Ирина от избытка чувств приобняла инопланетянку за талию, прижала ее к себе. – Я с Сашкой твоим девчонок-стажерок оставила. Правильно ты все вывих вправила, хорошо, что не забыла еще… Куда пропала? Три дня от тебя ни слуху, ни духу! Что там эта японская мегера учинила? Чаем угостишь?
— Сначала чай, потом рассказы. Сию минуту, моя златоглавая госпожа! – Стелла, улыбнувшись, упорхнула на камбуз.
— Стелка, хорош прикалываться! Ты меня в краску вгоняешь, ей-богу! В Советском Союзе такие формы обращения неприемлемы. Еще перед начальством меня так назови, меня точно в неуставняке обвинят, и ещё в чем-нибудь повеселее.
— Я тебя так перед Богом могу назвать! Я живая благодаря тебе. А я тебе говорила про обычаи хилликийского дворянства, – Стелла фанатично поклонялась Иванниковой, как богине, и делала это в открытую. возникла на пороге с подносом, на котором громоздились чайник, чашки и от которого веяло горячим ароматом горных трав. – Что будешь кушать?
— Ничего, я на диете! Только чай. Не говори глупостей, и давай все же по-общеграждански разговаривать! Мне неловко, мы в космической эре живем, а не в Средних Веках.
— Как скажете, ihenna майор! – рассмеялась Стелла. – Итак, все случилось сегодня после полета за Машурой…
Солнце трех миров
60
Загрузка...
