Что для меня мой родной город? Насколько мы с ним связаны? Если бы им был Париж или Милан (кстати, я там бывала, и много ещё где), то ответ ясен. А если это Рубежное? А! Вы про Рубежное никогда раньше не слыхивали? Только вот сейчас впервые через новости о затяжных боях этой не-войны? Ну, зря! Наш город — в узких кругах широко известен.
Особенно для любителей джинсов «Levi’s» хорошо бы знать, про наш «Краситель», всё же его анилиновая краска тонким слоем лежала на ваших ногах. А полу подземный комбинат «Заря»? Когда там кто-то из лаборантов колбы путал, то такие толчки из под земли шли, что Фукусима отдыхает.
Чулочная фабрика обувала всю страну в отечественное. Кроме того, к нам на Картонный комбинат из банков ветхие купюры на уничтожение свозили, это был отдельный праздник посвящённых. Народ после их уничтожения ходил в сапогах по бумажной квашне и из кусочков банкноты склеивал. Тетрис вместе с пазлами — просто детские игры! Эти возрождённые денежки затем несли в ближайший от «Картонки» продмаг, очень скандалили с привередливыми продавщицами, а за тем магазин сдавал вот эту свою выручку опять в банк.
Да полно чего у нас было интересного.
Дороги! По карте мы прямо живая иллюстрация перекрёстка: Кременная, Рубежное, Север, Лисичанск, Старобельск… И это только райцентры в непосредственной близости. Если я говорю «непосредственной», то это: «Ну-тпры. Вставай, приехали».
По нормальному всё это, кроме Старобельска, один город, по местному — Бермудский треугольник. Лисичанск — историческая часть, Кременная — пригород через парковую зону, Север — спальник при комбинате, Рубежное — промзона.
Короче, познакомила я вас с нашим краем, но в гости звать — воздержусь, так как и сама отъехала. И только начинаю собирать себя до кучи, как те ветхие купюры из квашни.
Всё же война нас сильно тряхонула! Не только физически — дом сгорел, знакомые погибли, руки/ ноги трясутся… А может даже главнее — тонкие материи. Вытащила она из нафталина и вытрясла на воздухе полностью все наши души. Кому чего о себе грезилось? Кто восемь лет рассказывал, что он — Герой и патриот? У кого была Депрессия «просто жить не хочется»? Способностей к языкам и всему новому не хватало? Кто всегда был неунывающий живчик? Вот пришла всем нашим способностям и особенностям концентрированная пора свершений и преодолений. И время тикает очень громко.
Кто происходящее на какой момент понял, тот из такого положения на старт и выходит: из даты 25 февраля, 16 марта, любой другой. И в каждую дату — оно совсем по разному. Не хуже / лучше, а весь маршрут по другому: страна, город, знакомые, пули, осколки, объезды.
Это я теперь так драйвово рассуждаю, потому что наша семья после всего очень ускорилась. Мне теперь очень легко — жизнь за меня многое порешала, пока я в процесс включалась. Само легко в жизни с решением это загнанной крысе наверное — только вперёд. Кстати крыски -прелестные существа, у меня в детстве жила одна белая, Кирой звали, глазки умные, мордочка прикольная. Я её обожала.
Я всегда же жизнь любила: и свет, и цвет, и свежий воздух. А сейчас люблю ещё большей пронизывающей любовью. И чувство у меня уже проверенное. А ну-ка когда туда-сюда тянут! То есть тянут только как раз «туда», а «сюда» — это я сама выдералась. Так я столько раз «сюда» и себя, и сына, и мужа, и родителей вытянула. Хоть от них чего только в «благодарность» не послушала, что научилась и абсолютно не реагировать, и не обижаться, и настаивать на своём занудно. А что делать? Они же все — мои. Так что про себя теперь твёрдо знаю — жизнь я обожаю и она — моя, для меня бесценна.
Сколько я усилий приложила за всё прошедшее время, чтоб раскрасить эту самую свою жизнь, чтоб было не так мрачно, как трубы, торчащие из наших рубежанских пейзажей. Берегла, копила каждую копеечку, и в день начала отпуска — сразу в путешествие. С мужем, с сыном, с подругами, но обязательно в путешествие.
Машину купили. Кто тянулся, экономил, выкраивал? Опять — я. Муж — её рулит, а тянулась — я. Он бы так на своём мопеде и проездил на службу — обратно, с графиком сутки — через трое. У других мужья хоть как-то крутились, а мой — нет, его всегда всё устраивало, лишь бы не мешали футбол смотреть. Ещё и сына пытался приобщить сиднем сидеть: «Смотри как Рональду бегает», — добро ж что в отличие от других отцов, наш — ну, всегда дома. Но парню семнадцатилетнему сейчас телевизор не интересен, он весь в смартфоне.
Короче говоря — на мне всё всегда и держалось: пока мамка команду не подаст — никто и не пошевелится что-то делать, ни то что решение какое принять. На этом мы чуть и не погорели, в прямом смысле. Я протормозила и всё почти накрылось. Сказано же — война не женское дело.
Когда началась война, я не сразу разобралась, что мне делать — у нас и без войны больше восьми лет не переставая постреливали. А работа моя — в Северодонецке, это новая столица Луганской области с 2014, когда старая — Луганск оказался за линией фронта.
Вот ехать мне в этот день — 24 февраля в Север на службу или нет? Приметы ситуации: «Я — в Рубежном, служба — в Севере. Там уже штурмовали, у нас — нет, хоть это и рядом». Стоять мне, или бежать? И с работы никаких команд не поступило. Я, как стойкий оловянный солдатик попёрла на остановку маршруток, но их там не оказалось, и слава Богу, а то бы мы куда ещё случайно заехали. Позвонила коллеге, та сказала: «Сиди, и не высовывайся», я потопталась, да и вернулась домой. У подруги должность повыше, так что будет на кого сослаться, если что.
С того и началось.
К вечеру я узнала, что вся наша контора организованно с семьями на автобусах увалила на Днепр — передислокация/ эвакуация. А я? А мы? А мы — не областное подразделение, у нас в названии отдела написано «… при Областном». Значит — выгребаться самостоятельно? Тут я этой хохмы несмешной не поняла, но факт остаётся фактом — все уехали, а я в своём Рубежном без предупреждения и осталась.
Сначала даже было и не плохо, газ, вода, электричество, интернет, всё — работало.
Отдалённая стрельба, всё такое… Мы засели ждать когда и чем окончится на этот раз. Опыт прошлого кошмара 2014 года сыграл злую шутку — тогда, в 2014 Рубежное как-то особо и не зацепило. Вот на это и сейчас понадеялись. Даже магазины пусть почти пустые, однако стояли открытыми. Но не тут-то было, 6 марта загрохотало.
Мы сидели по домам всей картины происходящего не понимая: рядом — не значит сверху. Мы как раз больше времени по подвалам проводили, что вокруг происходило знать не знали. У нас район не центральный — за правдивыми новостями пару кварталов идти надо. А кто ж пойдёт каждый день туда бегать? Голода пока не было, домашние запасы тянулись — мы, украинцы — народ запасливый. В подвале — консервов всяких с осени поостовалось, настойки, наливки к праздникам припасённые — сбереглись. Так что сидели, новости со всех сторон читали, молились и ждали чуда, чтоб война до нас не дошла.
Но чуда не произошло. Примерно числа 16 марта загрохотало прямо над нами. В прямом смысле над нами — город поделился и эта полоса прошла по нашему району.
У нас — старый район, тут и без миномётов всё на ладан дышит — только спичку поднеси. Перекрытия в домах — столетние деревянные, даже сортиры не везде есть. Может и везде, я же кругом не заходила, но и на улицах кое где деревянные домики пооставались. Как там уже строителями задумывалось — мне неведомо, но в домах — ванны чугунные ещё военный коммунизм помнят, а сортиры — кто куда дополнительно прилепил. Конечно, может наш район уже и не мешало бы снести, но не таким же образом.
Мужа тысячу раз за эти три недели спросила: «Что нам делать?» Он как раз пару раз в затишье ходил в центр города узнавать, что да как… Ну, если нет в мужике инициативы, то из него её и не вытрясешь. А с тех пор как он свою военную пенсию в сорок пять получать начал, то обрадовался: «Ура! Я- отставник», и — всё, уже и работы ему никакой в городе не находилось. Короче, всё что он выходил из своих экспедиций: «Эвакуации от Горсовета, но только для стариков, женщин и детей». И нет бы с этими автобусами колонной попробовать выехать, женщин с детьми отвезти, и самому там как-то задержаться. Стоит же машина под домом, ждёт чего-то. Нет, он — не лихач, он — не поедет. А я что — его тут одного брошу? Нет же. Сидим дальше.
Досиделись до того, что и в доме находиться очень опасно, и выйти невозможно. Над нами в небе что-то летает, что-то стрекочет, ухает, пол проваливается, дом шатается, куски от потолка и стен сыплются, перекладины странно скрипят, стёкла давно высыпались, с улицы гарью несёт, ветер в комнаты пепел с пылью нагоняет. А мы мирные переговоры ждём, чтоб было как в 2014 или как в голливудских боевиках: в конце — все наши обнимаются.
Короче, сидели мы в полуподвале и ритмы обстрелов считали: ду-ду-ду-дух… Да, там и ритмы есть. И определённые паузы. Мы всем районом этот ритм прочувствовали и стали в нём жить: пауза — сбегал в туалет, пауза — кашу варим.
А картина только сгущалась. Дома рядом горели на раз, и гарью несло со всех сторон постоянно. Это же даже не пятиэтажки бетонные. Это — наполовину деревянные двухэтажные бараки. И сколько там евроремонт не городи, такими они по своей сути и останутся, только при пожаре от пластика вони больше.
Продержались мы, судя по общей картине, в нашем полуподвале даже очень долго — с начала боёв прошёл почти месяц. Так что на мой взгляд — грех сильно жаловаться на удачу, она тоже пределы разумного имеет — вокруг уже мало чего живого осталось. В каком там уже мы сами были оглушённом состоянии — можно представить. И когда наш дом через недельку тоже загорелся, то мы к этому что называется «были психологически готовы». То, что огонь на автомобиль перекинулся — само собой понятно. Ну, сгорел и сгорел, всё равно мы бы в него уже в этой ситуации не сели, раз раньше не воспользовались. Я стояла и смотрела, как он догорал. Когда говорят: «Всю жизнь копил», то это точно про меня, я ради этого Ланоса даже в отпуске лишний раз суп в поездках себе не позволяла. Теперь, ладно.
Выждали мы на раз- два- три когда пальба на паузу стала и побежали к моим родителям. Они в центре жили, возле этого клятого Горсовета, от которого все эвакуации без мужчин проводились. Сколько я своим старикам говорила: «Уезжайте! Там же автобусы возле вас». Нет: «Мы очень старые, мы не можем, пусть будет как будет».
Короче, как мы бежали по этим битым улицам, как отскакивали к стенам при каждом залпе. Вокруг всё выжжено, обломки, осколки, тела накрытые… Я пару раз споткнулась, один — растянулась, ногу свезла как так и надо, даже и боли не почувствовала.
Когда до родительского дома почти добрались, то — всё так же: куча квартир выбитых, крыш снесённых, стен обгорелых, но уже на пятиэтажках. Так страшно было: «А вдруг и их дом сгорел? Тогда куда».
Но добрались. И опять повезло- их дом целый.
Прибежали как Ниф-ниф с Нуф-нуфом к Наф-нафу, и я — сразу спать. Не пить, не мыться, ни на что сил не было. Мать обняла, прижалась, и спать повалилась. В подушку зарылась, одеяло обняла, и то ли сплю, то ли трясусь, но никого видеть не могу. Исчерпалась.
Проснулась я и стала родителей уговаривать: «Давайте уедем!» Казалось бы, после всего, что произошло, то какие вопросы могут быть? Но нет! Не всем всё ясно. Меня, конечно никто насильно не держал, но как я их- своих стариков тут одних брошу? Тем более я у них — одна, они сами и до магазина не дойдут, только по квартире еле соваются.
Муж наконец за всё время проявил инициативу — связь со свёкрами давно пропала, и он отправился их проведывать. Сына, естественно, я ему за компанию не отдала.
Стали мы теперь сидеть с родителями в их квартире, то есть в основном в подвале их хрущовки в темноте под трубами. Мы там уже почти одни были. Еду на костре готовили. Уже и крупа кончалась, электричество — бегали мобильники заряжать. Несколько дней теперь уже в их катакомбах просидели, и мой отец наконец согласился эвакуироваться. Я, как услышала его «да», то глаза закрыла и, опять слабость по телу пошла, как тогда, когда прибежала, потому что я за эти дни уже как деревянная стала, необмякающая.
Бросилась машину искать, теперь — до Старобельска, то есть уже на другую сторону «конфликта» эвакуироваться. Это мы сидели на одном месте, а фронт по нашим улицам егозил туда- сюда как бензопила: то одни, то другие.
Нашли, договорились. Муж за своими родителями пошёл, чтоб всех разом вывезти. Сидим ждём, тишина… Когда муж наконец позвонил с известием: автомобиль поломался. Я думала — на сегодня уже всё, конец истории, уже комендантский час скоро начнётся — всё равно ехать нельзя будет. Когда вышла возле подвала покурить, и прямо к нам во двор заезжает бусик с рупором: «Кто на эвакуацию!» Ну, такое везение! Я — за всех своих, отца — чуть ни на руках занесла. Уехали.
Привезли нас в Старобельск. Мы в «гости» к знакомой нагрянули. Когда в областной конторе работаешь, то один плюс точно есть — кругом знакомые. Ну, сколько можно сидеть у знакомых? Через пару ночей поехали к следующим — ещё глубже в тыл — в Марковку, подальше от Рубежного моего родного. Хоть что там мне родного осталось? Пепел всех моих трудов.
В Марковке 29 марта уже устроились попросторнее — удалось снять дом. Все расслабились, шок прошёл и началось: отец оказался стариком очень к неудобствам чувствительным, и стал чуть ли не требовал немедленно везти его назад — в свою квартиру. Вообще и жалко своих стариков, и что ты им — старым уже докажешь, хорошо хоть выехать согласились… Я бы с ума сошла от волнения их там самих в такой ситуации оставить.
В Марковке я хоть за долгое время тишину послушала. Гуманитарку получила, в чистое переоделась… Я всё «Родители, родители», да я сама уже почти такая, в этом году сорок пять было.
Короче, только стала я в себя приходить и вдруг — кто бы мог подумать кто мне стал названивать! Начальство обо мне вспомнило. Надо же, досчитались! Как 24 февраля, так и не понадобилась место занять на эвакуацию. Да хоть бы словами ситуацию отмаячили, мы бы на своём Ланосе выехали, и места бы не заняли ничьего. А теперь меня заторопили выходить на службу, даты установили и с угрозами увольнения.
Оно конечно смешно: после всего пережитого, как самая страшная угроза — увольнение. Но жить-то на что-то надо, куда-то пристраиваться, с чего-то начинать… Что я вообще умею? Из актуального на ум приходит: «Могу полоть», но не хочется.
Тут мой муж со своими стариками к нам в Марковку подтянулся. Сумел тоже как-то выбраться, когда одного оставили. Его надо чаще так оставлять, может тогда он наконец найдёт свои скрытые пригодные обществу способности.
Короче, получилась настоящая демографическая пирамида: стариков — четверо, нас — двое и сын — один. И сверху «звёздочкой» мой дедлайн — вызов на работу.
Тут мы с мужем наконец уже вместе в ситуацию впряглись — старикам по месту пенсию переоформили, квартиру одну на всех — трёхкомнатную сняли, гуманитарку притащили.
И только собралась я на работу выехать, как ситуация скажем так — усложнилась. Автобус из Старобельска на Днепр за день до моего выезда обстреляли, несколько человек ранило, один- погиб. Капец. Этот маршрут уже почти полтора месяца войны полями, лесами тихо через линию фронта людей кому куда надо возил, но и до него очередь дошла. Обидно бесконечно. Одно радовало, что произошло это не на день позже, когда я бы в нём была.
А теперь как выгребаться? Этим наконец уже полностью муж с картами занялся.
Вариантов было три. Первый — для любителей экстрима, за шесть тысяч гривен: доехать до Харьковской области и там с некоторым риском — через дамбу. Я сразу отказалась. С тех пор как мы так не вовремя (никогда себе не прощу) из Рубежного уехали, то никакие варианты «с некоторым риском» мною без крайней необходимости не принимаются. Просто в меня уже не лезет.
Второй и третий: через Белорусь или Прибалтику. Цена примерно одинаковая, под четыреста евро, в пути — дня четыре, траектория — впечатляющая. Таких петель по карте я ещё не делала. Настоящий круиз без теплохода.
И я — где только не путешествовала, но в Прибалтике не бывала ни разу. Видимо берегла для этого случая. И мы всей семьёй — втроём отправились: Россия- Латвия- Литва- Польша, а дальше- я в Днепр, а мои мальчики- подальше- в Германию. Теперь сидят там — язык учат. Может муж хоть там работу себе найдёт, тогда будет что и старикам в помощь высылать.
Не знаю сколько я в Днепре просижу, к их дедлайну я всё же на работу успела. Кстати, Днепр — очень красивый город. Но что-то мыслями я уже очень далеко — рядом с моей семьёй, и не юная я уже по общагам одиноко жить, и скавчат они там без меня, хоть я и отсюда как могу — руковожу. Так что заработаю себе на дорогу и к семье отправлюсь — второй рывок делать. Жизнь — она одна, хочется чего то жизнеутверждающего, позитивного, оптимистичного. Иначе где брать силы в эти страшные времена.
92
Загрузка...
