Глава № 2
1
— У вас новенький! Прошу любить и жаловать.
Директор и завуч с большой помпой представили девятому «В» их нового одноклассника.
Они еще что-то невнятное рассказали про его прошлую школьную жизнь и семью. В общем, никто ничего не понял, кроме существенного: он будет здесь учиться.
Завуч постаралась улыбнуться во весь рот. Не получилось. Вместо этого странная гримаса.
Классная руководительница девятого «В» Ирина Павловна как можно вежливее обратилась к новенькому:
— Садись, где хочешь. Выбирай!
И быстро добавила:
— Все хорошо, нужно только привыкнуть!
Парень окинул взглядом класс и решительно направился на галерку.
Свободных мест было несколько (имеется в виду, за партой сидит один учащийся), но новенький сел на самую последнюю в ближнем к окну ряду, абсолютно свободную парту.
Директор и завуч облегченно вздохнули, они боялись, что кто-нибудь демонстративно заявит, дескать, сидеть с новеньким не будет.
Ирина Павловна тоже облегченно вздохнула. Она боялась, что новенький выберет себе место рядом с Валькой Шелеховым. У него довольно дружелюбная физиономия, но Ирина Павловна прекрасно знала, что от такого «милашки» можно чего угодно ожидать; Валька считался красавцем, баловнем судьбы, и вел себя соответственно, нисколько не пасуя в самых неожиданных ситуациях. В Валькиной жизни были свои приоритеты; учителя ни в коей мере не являлись для него авторитетом, он мог, ничуть не смущаясь, в ответ на непонравившееся в свой адрес замечание вывезти такое, что у учителей потом надолго отбивало всякую охоту с ним связываться. Ирине Павловне, например, когда она однажды раздраженно крикнула ему: «Да ты прекратишь, наконец, болтать на уроке, Шелехов!», он бросил в лицо: «Прекращу, но только когда вы прекратите чесать под париком остатки своих волос».
Ирине Павловне было далеко за пятьдесят, и вместо волос у нее давным – давно росли именно волосики; они были черного цвета и частенько выглядывали в некоторых местах из-под этой рыжей басмачьей шапки, по иронии судьбы именуемой париком.
К тому же в парике было жарко, и Ирина Павловна действительно нередко скребла заскорузлыми пальцами под ним, но думала, что делает это так, что никто не замечает. И вот на тебе!
Хорошо, что новенький избежал столкновения с Валькой, пусть – если получится потом – они подружатся на почве гитары (новенький, вроде, говорили, тоже гитарист).
— Что же, начнем урок. Число, классная работа.
Вязенцев, как всегда, забыл дома тетрадь, и еще забыл перед уроком выклянчать у Нади Авраловой чистый листок. Он хотел попросить у новенького, что расположился как раз за его спиной, но от робости несколько растерялся.
Вязенцев не писал, а лишь угрюмо таращил глаза в парту. Он боковым зрением видел, что Валька, сидевший поодаль на галерке, тоже не пишет, а заинтересованно листает какую-то книгу.
Вязенцев затылком слышал, как тихо у него за спиной. Значит, новенький тоже не пишет.
Вязенцев осторожно оглянулся и встретился взглядом с новеньким. Тот сидел, гордо вскинув голову, и смотрел прямо перед собой, никого не опасаясь. Он откровенно отпугивал своим бесстрашием. И одновременно притягивал к себе, как магнит!
2
Элке новенький понравился сразу же! В нем было кое-что и от Жан-Клода Ван-Дамма, и от киношного гладиатора Максимуса. Герой! Это сразу же читалось в его дерзких глазах.
Школьникам испокон веков дерзить в школе было не положено. Их приучали к послушанию. Так удобнее управлять человеческой массой.
Но всегда были неприручаемые, которых ни двойками не запугаешь, ни родителями, ни гороно, ни детской комнатой милиции.
Были неприручаемые от матушки-природы, а были и по убеждению.
В новеньком сидело полкило того, полкило другого.
Новенький был непонятен и оттого загадочен.
У Элки прямо дух захватило, когда он величественно прошел к выбранному им месту – галерке.
И она безошибочно поняла: это Он!
Сердце билось определенно невпопад, мысли путались. Конечно, это точно Он!
Она ждала его всегда. Наверное, с детского сада, когда впервые услышала сказку о прекрасном принце-освободителе.
Элка Сомова всегда мечтала о своем персональном победителе всех и вся, сильном красавце-мачо!
Валька Шелехов нравился многим девочкам. Элке тоже. Что она, хуже всех, что ли?
Валька, определенно, слыл мачо. И стать, и огненный карий глаз, — все было при нем. А уж когда возьмет в руки гитару, считай – пропали девчонки! Он их быстренько берет своим дрынцаньем в оборот. А голос у Вальки глухой, и поет он очень нескладно. Но, видно, это не главное в пении. Потому что аудитория всегда падала с придыханием к его ногам.
Элка одно время думала, что любит Вальку. Но – сомневалась. Как увидит в телевизоре Жана-Клода, на фоне которого Валька просто блекнет, так и задумается: а любит ли в действительности?
Потом Элка подозревала, что неравнодушна к Вадику Вязенцеву. Но, после того, как обнаружила, что совсем не ревнует его к Надьке Авраловой, поняла: нет, это так, пустячки.
Когда в классе появился новенький, она замерла и внутренне ахнула. Теперь и Жан-Клод не страшен, и Максимус. Новенький однозначно не оробеет перед ними и не затеряется на их мускулистом фоне. Потому что он – это он!
И Элка сразу же решила упросить дома мать, чтобы она упросила отца выкроить из семейного бюджета кругленькую сумму. Надо. Магазины ждут. А то, новенький, не ровен час, позарится на роскошную куртку Авраловой. А этого ни в коем случае нельзя было допустить!
3
Надя Авралова побывала летом с родителями на юге, где сделала примечательные выводы: она – красавица.
Надя и раньше об этом догадывалась, но в этот раз ее предположения подтвердились. На нее так глазели на пляже, что мать невольно рассердилась: «Смотри, Надежда, осторожнее! Не расслабляйся». А Надька впервые задумалась о себе по-настоящему. Успех? Это хорошо.
И Надька решила сколотить свою собственную жизненную стратегию. Она неоднократно слышала раньше: «Стратегия», и слово ей нравилось, и она почти понимала его смысл! Но сейчас следовало по-новому его осознать. Женская стратегия – это бесконечные завоевания завоевателей. А Надькина стратегия – женская.
Ей очень нравился Валька Шелехов. А еще больше – Вадим Вязенцев, потому что он мог кого хочешь отколошматить, к тому же курил, как взрослый, и давным-давно брился.
Первого сентября Надька увидела Вязенцева, с его неизменной угрюмой застенчивостью, и решила раз и навсегда, что полюбит его на всю жизнь и даже (если он будет себя хорошо вести) выйдет за него замуж!
Надя помечтала даже на досуге, как по истечению энного количества времени, она расскажет Вязенцеву, дорогому и любимому, как думала о нем «у моря, у синего моря», потом думала еще в том теплом сентябре, и что все вышло, как она задумала.
А потом в их девятый «В» привели новенького. И Надя, увидев его, растерялась вначале, а затем поняла, что это – Он.
В этот день она не могла толком ни говорить, ни читать, ни слушать. Ни даже обернуться на заветную галерку!!!
Она сидела за своей партой и тихо мечтала.
Вязенцев – гад. Надя радостно поняла: ну, конечно! При всем классе, при ней, признанной пляжной красотке, вызваться провожать недотепу Сомову? А она еще замуж за него собралась! Не дождется.
Ой, новенький же никого здесь не знает!
А Вязенцев ведет себя, как последний эгоист. Нет, чтоб «повернуть головы кочан», да дать новенькому чистый листок бумаги, сидит, как приклеенный, да только глаза свои бестолковые таращит. Деревенщина! Простофиля!
Надя вырвала из тетради листок и прошептала Элке: «Передай, пожалуйста, тому новому мальчику». А Сомова как запищит: «Авралова, кто тебя учил листы из тетради вырывать?»
Надька позабыла на время про свою стратегию и душещипательно выдала: «Тебя не спросила, дура!». Сомова не заставила себя упрашивать на «поругаться» и – понеслось.
— Тебе все позволено, да?
— Представь себе!
— Что за борзота-то такая?
— Какая?
— Такая! Думаешь, фирменную куртку надела, так теперь права будешь качать?
— А тебе завидно?
— Ой! Вы только посмотрите на нее! Ногти не прокрашены, а все туда же.
— Очки поправь, сова, лучше видеть будешь!
Ирина Павловна опешила от столь внезапно начавшейся перестрелки и все силилась вставить свое веское учительское слово.
Первым не выдержал Вязенцев.
— Мне тоже чистый листок нужен, — пробасил он.
Авралова с Сомовой аж подпрыгнули на месте, выдохнув разом:
— А ты, вообще, заткнись!
Закончилось дело тем, что новенький демонстративно встал, подошел к орущим девчонкам и, кивнув на помятый листок, спокойно поинтересовался:
— Мне?
— Тебе, — прошептали Сомова с Авраловой.
— Спасибо.
Новенький взял листок и с большим достоинством удалился на свою галерку.
Элка Сомова шепнула Надьке Авраловой:
— Как, как его зовут?
— Завучиха говорила, но…я забыла.
80
Загрузка...
